раз он отправлен с ясной, четко сформулированной целью, то, прибыв на место,
надобно без промедления приступить к ее достижению. Однако случилось
неожиданное. Правительство Османской империи накануне приезда русского
посольства оказалось без главы: старый умер, а новый еще не приступил к
исполнению своих обязанностей. Толстой полагал, что отсутствие везира не
помеха, и стал настойчиво добиваться аудиенции у султана. И сколько ему ни
втолковывали, что обычаи исключают аудиенцию у султана до встрече с везиром,
он продолжал настаивать на своем.
Эта настойчивость не следствие тупого упрямства, а плод здравых рассуждений: в
Москве знали о неустойчивой позиции султанского двора, поэтому и направили в
Стамбул посла. Толстой спешил оформить официальное свое пребывание в империи,
чтобы быстрее парировать происки врагов мира. Вызывала у Толстого подозрения и
крайняя медлительность османского правительства. Он полагал, что эта
медлительность была нарочитой, направленной на выигрыш времени: "Аз же
размышляю сице: егда хотели миру, тогда и посланников наших по достоинству
почитали. Ныне же, мню, яко желают разлияния кровей".
[11]
Поражают энергия и бурная деятельность Толстого в первые же дни пребывания в
Османской империи. Он, что называется, с ходу, не медля ни единого дня,
принялся за изучение поля боя, на котором ему предстояло сражаться, как потом
выяснилось, свыше десяти лет, - султанского двора и расстановки сил при нем;
лиц, оказывавших решающие влияние на внутреннюю и внешнюю политику империи;
состояния ее вооруженных сил и т.д. Трудолюбие и работоспособность посла
необыкновенные.
В ожидании аудиенции Толстой зря времени не терял. Послу в соответствии с
обычаем того времени наряду с публичной инструкцией была вручена и секретная,
намечавшая обширную программу сбора информации о внутреннем и внешнем
положении Османской империи, т.е. о "тамошнего народа состоянии". Москву
более всего интересовало, не готовятся ли в Стамбуле тайно или явно к
нападению на Россию. Поэтому главная задача Толстого состояла в выяснении
подлинных намерений султанского двора. Попутно посол должен был сообщить
правительству множество деталей, подтверждавших или опровергавших
воинственность или миролюбие Османской империи.
Среди 16 пунктов секретной инструкции были и весьма деликатные, требовавшие
от Петра Андреевича не столько наблюдательности, сколько незаурядного умения
синтезировать наблюдения. Толстой, например, должен был дать характеристики
султана и его "ближних людей"; сообщить, сам ли султан правит страной или
через своих фаворитов, имеет ли он склонность к войнам и воинским забавам
или более озабочен "покоем". В Москве интересовались бюджетом Османской
империи и ждали ответа на вопрос, испытывает ли казна в деньгах "довольство"
или, напротив, "оскудение" и по каким причинам оно наступило.
Естествен интерес русского правительства к вооруженным силам Османской
империи. Посольский приказ требовал от Толстого исчерпывающих сведений о
составе сухопутной армии и ее дислокации, "не обучают ли европейским обычаям"
конницу, пехоту и артиллерию или придерживаются традиционных форм обучения.
Столь же обстоятельные сведения Толстой должен был собрать и о состоянии
османского флота. От него требовали данных не только о количестве кораблей и
их типах, но и о вооружении каждого корабля, составе экипажей, размерах
жалованья офицерам и т.д. Толстому, наконец, поручалось выяснить планы
османов относительно модернизации сухопутных и морских крепостей.
Поскольку русское правительство проявляло интерес к налаживанию более тесных
торговых связей с Османской империей, то Петру Андреевичу вменялось в
обязанность выяснить, каково отношение султанского двора к иностранным купцам
и ведет ли империя с другими государствами.
Зная, к чему было приковано внимание Посольского приказа, Петр Андреевич со
свойственной ему энергией и хваткой принялся за выполнение инструкций –
изучение страны и людей, стоявших у кормила правления.
Силы в столице империи были далеко не равными: мощи государственного
аппарата, его неограниченным возможностям чинить препятствия посольству
Толстой мог противопоставить лишь силу своего красноречия и убедительность
проводимых аргументов.
Подозрительность османского правительства обнаружилась тотчас после пышного,
с восточным великолепием обставленного приема посла у султана. Аудиенция
состоялась 10 ноября 1702 г., а через несколько дней уже была предпринята
попытка выдворить Толстого из страны.
Следовательно, первейшая задача Толстого состояла в том, чтобы отвести все
попытки османской стороны выдворить его из Андрианополя. Повод и самый веский
аргумент в пользу необходимости присутствия русского посла в империи дали
наиболее активные в то время поджигатели военного конфликта между Россией и
Османской империей – крымские татары, требовавшие разрешения "всчать войну с
Российским государством".
В 1703 г. Толстой отправил в Москву сочинение под названием "Состояние народа
турецкого". Это был ответ посла на секретные пункты инструкции. В этом
сочинении виден незаурядный литературный талант автора, умение четко, без
обременяющих текст деталей формулировать мысли, вычленять главное и без
околичностей отвечать на поставленные вопросы. В то же время сочинение
изобилует столь ценными сведениями, которые могли быть накоплены только
человеком, много лет прожившим в стране.
Именно вместо обобщений встречаются конкретные портретные зарисовки. Таков
образ везира, назначенного на этот пост в 1703 г. : ".человек мало смышлен, а
к войне охочь, да не рассудителен".
Поражает богатство сведений о военно-морских силах. В сочинении Толстого
можно почерпнуть данные не только о типах кораблей, их вооружении,
укомплектованности экипажей, о верфях, но и о сигнализации, подготовке
кораблей к бою и боевых порядках во время морских сражений.
В апреле 1705 г., когда посольство находилось в особо стесненном положении и
персонал терпел голод, произошло событие, высветившее еще одну черту характера
Толстого. Речь пойдет о гибели одного из сотрудника посольства.
[12]Французский консул в Петербурге Виллардо возложил вину за это событие на
Толстого. Согласно версии Виллардо, Толстой, получил 200 тыс. золотых на
подарки. Часть этих денег он использовал по назначению, а часть присвоил себе.
Об этом узнал секретарь посольства и тайно донес об этом царю, а не Головину,
покровительствовавшему Толстому. Далее, по словам Виллардо, произошло
следующее: "Толстой был предупрежден об этом и без колебаний принял решение
немедленно отравить своего секретаря, но не тайно, а после следствия, в
присутствии нескольких чиновников из посольства, под предлогом вероломства и
неподобающей переписки с великим везиром, в чем секретарь не мог должным
образом оправдаться. Толстой тотчас же вызвал священника, чтобы подготовить
секретаря к смерти, и заставил выпить яд, подмешанный к венгерскому вину".
[13]
Версия Виллардо вызывает сомнения.
Вероятнее всего, Виллардо записал этот сюжет со слов Меншикова, либо другого
недруга Толстого. Не исключено, что версия консула имела французское
происхождение. Дело в том, что Петр Андреевич находился в состоянии острого
соперничества с французским послом Ферриолем и успешно отражал его попытки
нанести урон России.
Начиная с 1706 и до конца 1710 года "утеснений" посол не испытывал. Но и
"повольностей" Толстому не предоставлялось.
Толстой указывал на религиозные различия: османы неизменно следуют своему
древнему обычаю, "вменяя по закону своему за грех, ежели им ко християном
гордо не поступать". Это в конец измотало Толстого, и он настойчиво и
неоднократно просил сначала Головина, а затем Головкина о том, чтобы его
отозвали. Впервые с такой просьбой Петр Андреевич обратился в марте 1704 г. В
последний раз Толстой ходатайствовал о "перемене" к концу 1707 г. Отсутствие
просьб о "перемене" в 1708-1709 годах вполне объяснимо: Петр Андреевич не
считал себя вправе настаивать на отозвании, ибо понимал, что его родина в те
годы находилась в смертельной опасности и он обязан выполнять свой долг.
Ни в одном из обращений о "перемене" Толстой не ссылался на состояние своего
здоровья, хотя Петра Андреевича довольно часто одолевала подагра, причем в
период обострения болезни он недели проводил в постели.
Дипломатические усилия Толстого имели успех до 1709 года, когда Турция,
подстрекаемая бежавшим на ее территорию шведским королем Карлом XII, все же
стала готовиться к войне. Военные действия начались в 1711 г. Однако столь
большая отсрочка – 10 лет с начала Северной войны – была неоспоримым
дипломатическим успехом России. Толстому не удалось добиться заключения
торгового договора с Портой. Турки не желали предоставлять русским торговым
кораблям право прохода из Азовского моря в Черное. Но сам посол не раз с
помощью своих доверенных лиц, в первую очередь купца из Рагузы Саввы
Владиславича (Рагузинского), переправлял приобретенные им товары через
турецкие заслоны. В 1704г. он отправил "сухим путем" через Молдавию "трех
молодых арапов". Двое из них предназначались главе Посольского приказа
боярину Федору Алексеевичу Головину, а третий – самому Толстому. После смерти
Головина арапы жили при дворе Петра Первого. Один из них, Абрам получил
фамилию Ганнибал.
Все, даже покупка арапов доставалась Толстому в Турции с великим трудом. Но
действительно страшные времена настали после объявления войны России. В
декабре 1710г. Толстой был заключен в Семибашенный замок (Едикул)
Константинополя. Выйдя на свободу в апреле 1712 года уже по окончании войны,
он вместе с русскими полномочными послами – вице-канцлером П. Шафировым и М.
Шереметевым – вел переговоры об условиях мира, но туркам не понравилось, что
русские вопреки обещанию вступили на территорию Польши. Вновь Турция объявила
войну России и в октябре 1712 года бывший посол снова, на этот раз уже вместе
с Шафировым и Шереметевым, оказался в Семибашенном замке. Послов со свитой,
насчитывавшей около 200 человек, заточили в очень небольшом подземном
помещении, где они боялись умереть "от вони и духа" (духоты). Но все обошлось
благополучно, и в марте 1713 года все они наконец обрели долгожданную
свободу. А в июне 1713 года при участии Толстого был заключен
Андрианопольский мирный договор России с Турцией.
В 1714 году Толстой вернулся в Россию, где к тому времени произошли большие
перемены. Положение обязывало его приобрести дом в Петербурге и поселиться
там. Петр Андреевич был назначен сенатором и получил высокий чин тайного
советника. В 1716 – 1717 гг. он сопровождал Петра I в заграничном
путешествии, где также проявил свои дипломатические способности. Но его
звездный час наступил в 1717 году, когда именно ему царь поручил уладить дело
о возвращении в Россию царевича Алексея. Петр уже давно был недоволен
царевичем, особенно тем, что тот не проявлял ни малейшего интереса к
государственным делам. Этот конфликт зашел так далеко, что царевич оказался
на стороне противников отцовских преобразований. Отношения между отцом и
сыном обострились до такой степени, что Алексею пришлось бежать и искать
спасения в Европе.
"Дело" царевича Алексея
В августе 1717 года в письме к сыну царь настоятельно потребовал его
немедленного приезда в Копенгаген. Испуганный царевич по совету своих
приближенных решился бежать в Вену к императору Карлу VI. Инкогнито, под
видом государственного преступника, он был заключен в крепость Эренберг.
Петру удалось обнаружить убежище сына с помощью резидента в Вене Абраама
Веселовского. Тогда царевича тайно перевезли в Неаполь. Доставить Алексея на
родину Петр поручил опытному дипломату – Толстому, которому удалось, сломив
сопротивление Венского двора получить разрешение увидеться с сыном Петра I,
чтобы уговорить царевича сдаться на милость отца. Для этого старый дипломат
использовал все – подкуп, шантаж, ложь.
В 1717 году, после бегства царевича Алексея во владения императора Священной
Римской империи, Петр Великий располагал куда большим выбором дипломатов,
чтобы отправить кого-либо из них для розысков беглеца и возвращение его в
Россию, чем в начале века – в его распоряжении находились: Борис Иванович
Куракин, Петр Павлович Шафиров, Василий Лукич и Григорий Федорович Долгорукие
и многие другие, но царь поручил это сложное и деликатное дело Петру
Андреевичу Толстому и в данном случае он вряд ли мог сыскать лучшего
исполнителя своей воли. Толстой мог быть и вкрадчивым, и суровым, и мягким, и
твердым, и резким, и обходительным, т.е. обладал качествами, использование
которых обеспечило в тех условиях успех. У Петра не было оснований быть
недовольным трудами своего эмиссара – он действовал напористо и в то же время
без шума и, с одной стороны, своими действиями не вызывал дипломатических
осложнений с Венским двором, а с другой – уговорил царевича вернуться в
Россию.
Слабохарактерный Алексей, называемый Толстым в письмах "зверем", в общем то
был легкой добычей. Ему пообещали прощение и разрешение жить в деревне в
случае добровольного возвращения в Россию. В октябре 1717 года более года
скрывавшийся за границей царевич в сопровождении Толстого выехал на родину.
По дороге Толстой использовал все свое влияние, чтобы оградить Алексея от
нежелательных встреч, в первую очередь – с императором Карлом VI.
В Москву царевич прибыл 31 января 1718 года. Конечно, ни о каком прощении не
могло быть и речи. Началось следствие. Толстой, поставленный во главе
специально образованной по этому случаю Тайной канцелярии, сыграл важную роль
в раскрытии антиправительственного заговора. Допросы и пытки, на которых он
присутствовал, доказали виновность не только приближенных царевича, но и
некоторых высших сановников государства. Опасаясь возобновления заговора,
царь Петр счел возможным приговорить собственного сына к смерти. Под
смертельным приговором Алексею Толстой подписался одним из первых, что
впоследствии печально отразилось на его судьбе.
За усердие в раскрытии заговора Петр Андреевич был щедро награжден
конфискованными у сторонников царевича вотчинами, ему были пожалованы чин
действительного тайного советника и должность президента вновь созданной
Коммерц-коллегии. Одновременно он продолжал оставаться главой Тайной
канцелярии. По преданию, царь на одной из пирушек заметил притворившегося
пьяным Толстого, который внимательно наблюдал за происходившим, и сказал ему:
"Голова, голова, кабы ты не была так умна, я давно бы отрубить тебе велел".
Именно ум сделал Толстого одним из первых вельмож в государстве в последние
годы царствования Петра. Ни родно светское развлечение в Петербурге не
обошлось без Петра Толстого. Частым гостем он был и в доме Меншикова,
будущего своего врага. В 1719 г. Толстому была поручена серьезная
дипломатическая миссия в Пруссии. После переговоров с прусским королем он
получил гарантии лояльности Пруссии по отношению к России. Толстой
сопровождал Петра в Каспийском походе, где сблизился с супругой царя
Екатериной – будущей императрицей. А через два года руководил церемонией
коронации императрицы. В тот же день он получил графский титул.
Неудивительно, что после смерти Петра I Толстой в союзе с Меншиковым приложил
все усилия, чтобы возвести на престол Екатерину I.
Падение Толстого
Влияние Меншикова возросло, и противостоять этому не мог даже Верховный
Тайный совет, членом которого стал Толстой. Сознавая недолговечность
правления Екатерины, Меншиков задумал женить царевича Петра Алексеевича на
своей дочери и возвести его на престол. Этому предприятию противились многие,
и прежде всего Петр Толстой, который хотел видеть на троне одну из дочерей
Петра – Анну или Елизавету. Меншикову удалось объявить Толстого и его
сторонников – А.М. Девиера и И.И. Бутурлина – в государственного измене и
устроить над ними суд. Накануне своей смерти – 6 мая 1727 г. – Екатерина
подписала указ о ссылке Толстого вместе с сыном Иваном в Соловецкий
монастырь. Здесь 30 января 1729 г., после полутора лет заключения в сыром
каменном мешке, скончался 82-летний "бывший действительный тайный советник и
кавалер граф Петр Толстой".
Человек необыкновенного ума, внушавший опасение противникам даже в глубокой
старости, он пал жертвой запутанной сети придворных интриг, которую сам же
еще незадолго до того сплетал с таким искусством.
Заключение
Итак, анализируя жизненный путь Петра Андреевича Толстого, я пришел к выводу,
что этот человек сыграл не маловажную роль в истории нашей страны. Он
предотвратил выступление против России Османской империи в тот период
Северной войны, когда это выступление таило для нашей страны наибольшую
опасность. Он изучил морскую науку в Италии и мог бы стать учителем многих
русских плотников, навигаторов и других морских рабочих. Однако он предпочел
стать дипломатом. Надо сказать, я этот выбор одобряю. Россия как-нибудь и
пережила без учителей морской науки, а вот без дипломата, поднявшего на тот
период времени авторитет нашей страны на международной арене, нет.
Обзор литературы
1). Энциклопедия для детей. Т.5, ч.1, издательство "Аванта +",1994. Москва.
2). Безвременье и временщики: Воспоминания об "эпохе дворцовых переворотов"
(1720-е – 1760-е годы). Составитель Е.В. Анисимов, издательство
"Художественная Литература", 1991. Ленинград.
3). "Петербург Петра I в иностранных описаниях" Ю.Н. Беспятых, издательство
"Наука", 1991. Ленинград.
4). Со шпагой и факелом: Дворцовые перевороты в России 1725 –1825 гг.
Составитель М.А. Бойцов, издательство "Современник", 1991. Москва.
5)."История России в рассказах для детей". Т.1 А.О. Ишимова, издательство
"Альфа",1992. Санкт-Петербург.
6)."Птенцы гнезда Петрова" Н.И. Павленко, издательство "Мысль",1985. Москва.
7). "Чтения и рассказы по истории России" С.М. Соловьев, издательство
"Правда", 1989. Москва.
[1] Письма русских государей и других особ
царского семейства, вып. 1. М., 1861 год, с.21.
[2] Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т.IV. Л., 1977, с.214.
[3] ЦГАДА, ф. Разрядный приказ, Московский
стол, д. 532, л. 103; д. 551, л. 69, л. 153.
[4] АВПР, ф. Сношения России с Францией, 1729 г., д. 1, л. 1.
[5] История о невинном заточении ближнего
боярина Артамона Сергеевича Матвеева. СПб., 1776, с. 380, 381.
[6] Толстой П.А. Дневник, писанный
им во время путешествия в Италии и на остров Мальту в 1697 – 1698 гг. – Русский
архив, 1888, кн. 2 с. 174; Попов Н.А. Из жизни П.А. Толстого, одного из
свидетелей царевича Алексея Петровича. –Русский вестник, 1860, № 11.
[7] Русский архив,1888, кн. 4, с. 350, 352.
[8] Русский архив, 1888, кн. 5, с. 28, 35, 46, 50.
[9] Русский архив, 1888, кн. 3, с. 367; кн. 4, с. 510, 514.
[10] П и Б, том 2. СПб., 1889, с. 53.
[11] ЦГАДА, ф. 89, 1702 г., д. 1, л. 49, 84, 105.
[12] Русский архив, 1888, кн. 4, с. 529; кн.5, с.42,47.
[13] Русский архив,1888, кн. 4, с. 527,528
