Крестьянин из села Покровского, расположенного недалеко от Москвы. По своему
социальному положения он далек от царя и его "птенцов", но тоже был одни из
выдающихся современников Петра I. Никаких училищ Иван Тихонович не кончал,
однако, будучи некоторое время раскольником и благодаря своему незаурядному
уму, большой начитанности, стал первым "экономистом" в истории России.
Горячий патриот, он ясно видел недостатки современного ему общества. Смело
обличал их в своих сочинениях, искал пути их устранения и исправления. Россия
должна идти вперед, писал он, и только в наиболее полном развитии
производительных сил заключается ее спасение. Желая способствовать изысканию
средств для лучшего "переустройства Русского государства", талантливый
самоучка в ряде своих "доношений" на имя царя и других влиятельных духовных и
гражданских лиц предлагал ряд реформ и проектов, которым не суждено было
осуществиться при его жизни.
Посошков написал три дошедших до наших дней сочинения: "Завещание отеческое"
– произведение, воссоздающие идеалы того времени; "Зерцало суемудрия
раскольнича", рассказывающее об истории и причинах раскола в русской
православной церкви, и самое важное и интересное – "Книгу о скудности и
богатстве, сие - есть изъявление, от чего приключается напрасная скудость, от
чего гобзовитое богатство умножается".
Являясь сторонником преобразований Петра, Посошков в своей последней книге
выступал за развитие промышленности и торговли и предлагал усилить разработку
полезных ископаемых страны. Подчеркивая значение "праведных" законов
(вещественное богатство), он в основу всего ставил производство материальных
благ – "от чего умножиться может изобильное богатство". Главную причину
"скудости" страны Иван Тихонович видел в отсталости сельского хозяйства, а эту
отсталость объяснял, прежде всего, жестокой эксплуатацией закрепощенного
крестьянства. Не выступая против основ крепостничества, он доказывал насущную
необходимость регламентировать повинности крестьян, и в частности писал: "А и
сие не вельми право зрится, еже помещики на крестьян своих налогают бремена,
неудобно носимая, ибо есть такие бесчеловечные дворяне, что в работную пору не
дают крестьянам своим единого дня, еже бы ему на себя что сработать."
[13].
Умер Посошков 1 февраля 1726 г. в Петропавловской крепости. Причина его
ареста и заточения точно не установлена, но по-видимому она была обусловлена
его слишком смелой "Книгой о скудности и богатстве".
Все сподвижники Петра были неординарными, умными и талантливыми людьми.
Благодаря их продуманным действиям Россия сумела одержать ряд, как военных,
так и политических побед, открыть "окно в Европу" и поставить Россию в один
ряд с влиятельнейшими империями и странами Европы.
Макаров Алексей Васильевич
Жизнь Макарова, внешне не броская, без ярких всплесков. Алексей Васильевич не
купался в лучах славы, не давал он и сражений, не вёл успешных переговоров,
не сооружал кораблей и не командовал ими. Макаров вносил вклад и в победы
русского оружия, и в успешные действия русской дипломатии, и в строительство
регулярной армии и флота, и в новшества культурной жизни страны. Короче, он
участвовал во всех преобразовательных начинаниях царя. К этому его обязывала
занимаемая должность: он являлся кабинет-секретарём Петра. Макаров следовал
за Петром повсюду. Образно говоря, он был тенью царя, его памятью, глазами и
ушами. Как и Пётр, Алексей Васильевич работал, не зная устами, с полной
отдачей сил. Царю, бесспорно, импонировали спокойствие, уравновешенность,
благоразумие и пунктуальность кабинет секретаря. Макаров принадлежал к числу
сподвижников Петра, которые, подобно Меньшикову, Девиеру, Курбатову и многим
другим, не могли похвастаться своим родословием. Круг обязанностей Кабинета
был достаточно широк. Они включали в себя переписку с русскими послами и
агентами за границей, с губернаторами, коллегиями, Синодом и Сенатом; заботы
о найме иностранных специалистов и отправке русских людей за границу;
руководство строительством царских дворцов, устройством парков. Кабинет
ведал содержанием придворного штата, расходами на Кунсткамеру, выдачу
вознаграждений за монстров. Важной прираготивой Кабинета являлся прием
челобитных на царское имя. В кабинете отложились множество документов
военного содержания. Наконец, в последние годы жизни царя немало сил Кабинета
поглощало написание "Гистории Свейской войны".
Карьера Макарова не взмывалась по вертикали, как, например, у Меньшикова.
Напротив, восхождение к власти у него протекало медленно, не осложняясь,
впрочем, ни падениями, ни крутыми подъёмами. И всё же две вехи на его долгом
пути можно отметить. Первый раз это случилось в 1711 году, во время
Прутского похода, и затем повторилось в 1716-1717 годах, когда они совершали
путешествие за границей. Месяцы, проведённые вместе, сблизили царя с
Макаровым. Пётр в полной мере оценил многие достоинства своего кабинет-
секретаря: трезвую голову и ясный взгляд, способность трудиться, не покладая
рук, быть слугой верным и надёжным.
Чем обширнее становились обязанности Кабинета, и чем больше поступало
донесений, реляций, ведомостей, челобитных и прочих документов, тем весомее
становилась роль Алексея Васильевича. Царю естественно было не под силу
самому разобраться в массе входящей корреспонденции. Предварительный ее
просмотр и систематизацию, а также определение важности существа дела
производил кабинет-секретарь; он же докладывал о ней Петру, он же отвечал сам
или готовил проекты ответов, подписываемых затем царем. В промежутке между
этими заботами Макаров выслушивал повеления Петра, управлялся с финансовыми
делами Кабинета и даже выкраивал время для управления собственными
вотчинами.
Трудно себе представить, когда он успевал все это делать. Сил у Макарова
должно было быть чуть больше, чем у простого смертного. Это "чуть больше" и
превращало Макарова в помощника, крайне необходимого царю. Правда, Алексей
Васильевич имел сотрудников, но не зависимо от них он тянул такой воз и с
такой щедростью растрачивал энергию, что это возводило его в ранг незаурядных
людей.
Многие челобитчики научились обходить петровские указы, каравшие за подачу
царю прошений: они обращались с просьбами не к царю, а к Макарову, что бы тот
исхлопотал у монарха положительное решение вопроса. Почти все просили
кабинет-секретаря донести свою просьбу до царя ” во благополучное время”. И
Макаров терпеливо его выжидал, тем самым, предотвращая вспышку царского гнева
по поводу предоставляемых ему донесений, содержащих плохие вести для него.
Стоит упомянуть о деле Курбатова, обвинявшегося в казнокрадстве. Роль
Макарова в этом деле была крайне сложной и требовала от него не только
ловкости, но и отваги. Ему приходилось лавировать между противоборствующими
силами – Меньшиковым и Курбатовым, с каждым из которых он находился в
приятельских отношениях. Кроме того, Макарову надлежало считаться и с самим
царём, внимательно следившим за ходом следствия и считавшим Курбатова
казнокрадом. Во время следствия Алексей Васильевич делал всё возможное,
чтобы облегчить судьбу приятеля. Но старания кабинет-секретаря оказались
тщетными, и веру царя в виновность Курбатова он не поколебал. Также были
наиболее известные дела Ершова и Кикина, в которых Макаров выступил в роли
заступника обвиняемого. В общем целом служба Макарова на посту кабинет-
секретаря была весьма необходимой и полезной для Петра.
Звёздный час Макарова, как и Меньшикова, наступил в годы непродолжительного
царствования Екатерины I. Алексей Васильевич был вторым после Меньшикова
человеком, к предложениям которого императрица прислушивалась и выражала
готовность согласиться с ними. При Екатерине Кабинет, а вместе с ним и
кабинет-секретарь достигли наивысшего авторитета и влияния. Но со смертью
Екатерины судьба Кабинета, как и его секретаря, была предрешена. Неделю
спустя после похорон императрицы, 23 мая 1727 года, Верховный тайный совет
принял два указа, которыми положил конец существованию Кабинета и назначал
Макарова президентом Камер-коллегии. Таким образом, Алексей Васильевич был
удалён от двора. Портрет Макарова будет выглядеть ущербным, если не оставить
его хозяйственную деятельность. Алексей Васильевич принадлежал к типу
помещиков, представленных такой колоритной фигурой, как Меньшиков. Конечно,
земельные богатства Макарова не шли ни в какое сравнение с владениями
Шереметьева и особенно Меньшикова. Тем немение Макарова можно отнести к
помещикам выше среднего достатка. С Меньшиковым Макарова сближает не только
практичность, но и происхождение вотчинного хозяйства. Оба они начинали с
нуля, не имея ни земли, ни крестьян. Превращение сына вологодского посадного
человека в помещика - плод собственных усилий и предприимчивости Макарова. В
нем чиновник, знавший себе цену на бюрократическом поприще, бок о бок
уживался с расчетливым дельцом, умевшим округлять свои богатства. К концу
жизни Макаров стал довольно крупным помещиком. Он владел не менее чем
полутора тысячами крепостных крестьян. Девиз хозяйственной деятельности
Макаров сформулировал сам: "а . люди ж всякого себе добра ищут, что нам
можно делать". Слово у него не расходилось с делом. Кабинет-секретарь,
действительно, всю жизнь был озабочен поисками для себя "добра", то есть
повышения доходности вотчин.
Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сыном своего
века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки,
считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных
комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.
В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто оборвалась.
Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С 1731 года Алексей
Васильевич находился под следствием, причём следствия накатывались одно ан
другое, подобно волнам, обрушивая на его голову непрерывные испытания. Они
тянулись на протяжении томительного долгого десятилетия. В эти годы он стал
жертвой "остермановщины" и предстаёт как трагическая личность. Макаров
принадлежал к числу первых русских людей поднявших голову против немецкого
засилья.
Внимательно присмотревшись к деятельности Алексея Васильевича, можно без
труда обнаружить в ней скрытое от поверхностного взгляда огромное внутреннее
напряжение, которое он с достоинством выдержал. Он послужил России хорошую,
добросовестную службу. Вряд ли Пётр мог бы найти другого столь
уравновешенного, благоразумного и исполнительного кабинет-секретаря.
Татищев Василий Никитич(1686-1750)
Известный русский историк, родился 16 апреля 1686 года в поместье отца его,
Никиты Алексеевича Татищева, в Псковском уезде; учился в московской
артиллерийской и инженерной школе под руководством Брюса, участвовал во
взятии Нарвы (1705), в Полтавской битве и в прусской кампании; в 1713 - 14
годах был за границей, в Берлине, Бреславле и Дрездене, для
усовершенствования в науках. В 1717 году Татищев снова был за границей, в
Данциге, куда Петр I его послал хлопотать о включении в контрибуцию
старинного образа, о котором шла молва, будто он писан св. Мефодием; но
магистрат города не уступил образа, а Татищев доказал Петру неверность
предания. Из обеих своих поездок за границу он вывез очень много книг.
По возвращении состоял при Брюсе, президенте берг- и мануфактур-коллегии, и
ездил с ним на Аландский конгресс. Представление, сделанное Брюсом Петру
Великому о необходимости подробной географии России, дало толчок к
составлению "Русской Истории". Татищев, на которого Брюс в 1719 году указал
Петру, как исполнителя подобной работы, посланный на Урал, сразу не мог
представить царю план работы, но Петр не забыл об этом деле и в 1724 году
напомнил нем. Принявшись за дело, Василий Никитич почувствовал необходимость
в исторических сведениях и потому, отодвинув географию на второй план,
принялся собирать материалы для истории. Ко времени начала этих работ
относится другой, тесно связанный с ним план: в 1719 году он подал царю
представление, в котором указывал на необходимость размежевания в России. В
его мысли оба плана связывались; в письме к Черкасову в 1725 году он
говорит, что был определен "к землемерию всего государства и сочинению
обстоятельной географии с ландкартами".
В 1720 году новое поручение оторвало Татищва от его историко-географических
работ. Он был послан "в Сибирской губернии на Кунгуре и в прочих местах, где
обыщутся удобные места, построить заводы и из руд серебро и медь плавить".
Ему приходилось действовать в стране мало известной, некультурной, издавна
служившей ареной для всяких злоупотреблений. Объехав вверенный ему край, он
поселился не в Кунгуре, а в Уктусском заводе, где и основал управление,
названное в начале горной канцелярией, а потом сибирским высшим горным
начальством. Во время первого пребывания на уральских заводах он успел
сделать весьма многое: перенес Уктусский завод на р. Исеть и там положил
начало нынешнего Екатеринбурга; добился дозволения пропускать купцов на
ирбитскую ярмарку и через Верхотурье, а также заведения почты между Вяткой и
Кунгуром; при заводах открыл две первоначальные школы, две - для обучения
горному делу; выхлопотал учреждение особого судьи для заводов; составил
инструкцию для оберегания лесов и т. п.
Меры Татищева вызвали неудовольствие Демидова, видевшего подрыв своей
деятельности в учреждении казенных заводов. Для расследования споров на Урал
послан был Геник, нашедший, что Татищев во всем поступал справедливо, Василии
Никитич был оправдан. В начале 1724 года представлялся Петру, был произведен
в советники берг-коллегии и назначен в сибирский берг-амт. Вскоре его
послали в Швецию для надобностей горного дела и для исполнения
дипломатических поручений. В Швеции он пробыл с декабря 1724 года по апрель
1726 года, осмотрел заводы и рудники, собрал много чертежей и планов, нанял
гранильного мастера, пустившего в ход гранильное дело в Екатеринбурге, собрал
сведения о торговле Стокгольмского порта и о шведской монетной системе,
познакомился со многими местными учеными и т. д. Возвратясь из поездки в
Швецию и Данию, несколько времени занимался составлением отчета и, хотя еще
не отчисленный от берг-амта, не был, однако, послан в Сибирь.
В 1727 году назначен был членом монетной конторы, которой тогда подчинены
были монетные дворы; на этой должности его застали события 1730 года. По
поводу их Татищевым составлена была записка, которую подписали 300 человек из
шляхетства. Он доказывал, что России, как стране обширной, более всего
соответствует монархическое управление, но что все-таки "для помощи"
императрице следовало бы учредить при ней Сенат из 21 члена и собрание из 100
членов, а на высшие места избирать баллотировкой; здесь же предлагались
разные меры для облегчения положения разных классов населения. Вследствие
нежелания гвардии согласиться на перемены в государственном строе, весь этот
проект остался в стороне, но новое правительство, видя в Татищеве врага
верховников, отнеслось к нему благосклонно: он был обер-церемониймейстером в
день коронации Анны Иоанновны. Став главным судьей монетной конторы, он начал
деятельно заботиться об улучшении русской монетной системы. В 1731 году у
него начались недоразумения с Бироном, приведшие к тому, что он был отдан под
суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 году был освобожден от суда и
снова назначен на Урал, "для размножения заводов". Ему же поручено было
составление горного устава. Пока он оставался при заводах, своей
деятельностью приносил много пользы и заводам и краю: при нем число заводов
возросло до 40; постоянно открывались новые рудники, и Татищев считал
возможным устроить еще 36 заводов, которые открылись лишь через несколько
десятилетий. Между новыми рудниками самое важное место занимала указанная им
гора Благодать. Правом вмешательства в управление частных заводов он
пользовался весьма широко и тем не раз вызывал против себя нарекания и
жалобы. Вообще, он не был сторонником частных заводов, не столько из личной
корысти, сколько из сознания того, что государству нужны металлы, и что,
добывая их само, оно получает более выгоды, чем поручая это дело частным
людям. В 1737 году Бирон, желая отстранить Татищева от горного дела, назначил
его в оренбургскую экспедицию для окончательного усмирения Башкирии и
устройств управления башкир. Здесь ему удалось провести несколько гуманных
мер: например, он выхлопотал, чтобы доставление ясака было возложено не на
ясачников и целовальников, а на башкирских старшин.
В январе 1739 года приехал в Петербург, где устроена была целая комиссия для
рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в "нападках и взятках", не
исполнительности и т. п. Есть возможность допустить, что в этих нападках была
доля истины, но положение было бы лучше, если бы он ладил с Бироном. Комиссия
подвергла Татищева аресту в Петропавловской крепости и в сентябре 1740 года
приговорила его к лишению чинов. Приговор, однако, не был исполнен. В этот
тяжелый для него год он написал свое наставление сыну - известную "Духовную".
Падение Бирона вновь выдвинуло Василия Никитича: он был освобожден от
наказания и в 1741 году назначен в Царицын управлять Астраханской губернией,
главным образом для прекращения беспорядков среди калмыков. Отсутствие
необходимых военных сил и интриги калмыцких владетелей помешали добиться
чего-либо прочного.
Когда вступила на престол Елизавета Петровна, он надеялся освободиться от
калмыцкой комиссии, но это ему не удалось: он был оставлен на месте до 1745
года, когда его, из-за не согласий с наместником, отставили от должности.
Приехав в свою подмосковную деревню Болдино, уже не оставлял ее до смерти.
Здесь он заканчивал свою историю, которую в 1732 году привозил в Петербург,
но к которой не встретил сочувствия. Обширная переписка, веденная из
деревни, дошла до нас. Накануне смерти он поехал в церковь и велел туда
явиться мастеровым с лопатами. После литургии он пошел со священником на
кладбище и велел рыть себе могилу подле предков. Уезжая, он просил священника
на другой день приехать приобщить его. Дома он нашел курьера, который привез
указ, прощавший его, и орден Александра Невского. Он вернул орден, сказав,
что умирает. На другой день он приобщился, простился со всеми и умер (15 июля
1750 года). Главное сочинение Татищева могло появиться в свет только при
Екатерине II. Вся литературная деятельность, включая и труды по истории и
географии, преследовала публицистические задачи: польза общества была его
главной целью, он был сознательным утилитаристом. Мировоззрение его изложено
в его "Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ". Основной идеей этого
мировоззрения была модная в то время идея естественного права, естественной
морали, естественной религии, заимствованная у Пуфендорфа и Вальха. Высшая
цель или "истинное благополучие", по этому воззрению, заключается в полном
равновесии душевных сил, в "спокойствии души и совести", достигаемом путем
развития ума "полезной" наукой; к последней Татищев относил медицину,
экономию, законоучение и философию. К главному труду своей жизни он пришел
вследствие стечения целого ряда обстоятельств. Сознавая вред от недостатка
обстоятельной географии России и видя связь географии с историей, он находил
необходимым собрать и рассмотреть сначала все исторические сведения о России.
Так как иностранные руководства оказались полными ошибок, Татищев обратился к
первоисточникам, стал изучать летописи и другие материалы. Сначала он имел в
виду дать историческое сочинение, но затем, найдя, что на летописи, еще не
изданные, ссылаться неудобно, решил писать в чисто летописном порядке. В 1739
году свез в Петербург труд, над которым он проработал 20 лет, и передал его
в Академию Наук на хранение, продолжая работать над ним и впоследствии,
сглаживая язык и прибавляя новые источники. Не имея специальной подготовки,
он не мог дать безукоризненный научный труд, но в его исторических работах
ценны жизненное отношение к вопросам науки и соединенная с этим широта
кругозора. Татищев постоянно связывал настоящее с прошлым: объяснял смысл
московского законодательства обычаями судейской практики и воспоминаниями о
нравах XVII века; на основании личного знакомства с инородцами разбирался в
древней русской этнографии; из лексиконов живых языков объяснял древние
названия. Вследствие этой-то связи настоящего с прошлым нисколько не
отвлекался занятиями по службе от своей основной задачи; напротив, эти
занятия расширяли и углубляли его историческое понимание.
Добросовестность, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой
Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он
никаких известий или источников не выдумывал, но иногда неудачно исправлял
собственные имена, переводил их на свой язык, подставлял свои толкования или
составлял известия, подобные летописным, из данных, которые ему казались
достоверными. Приводя летописные предания в своде, часто без указания на
источники, он дал, в конце концов, в сущности не историю, а новый летописный
свод, бессистемный и достаточной неуклюжий. Первые две части I тома "Истории"
были изданы впервые в 1768 - 69 годах в Москве, Г.Ф. Миллером, под заглавием
"История Российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через 30 лет
собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором
В. Н. Татищевым". II том издан в 1773 году, III том - в 1774 году, IV том - в
1784 году, а V том был найден М.П. Погодиным лишь в 1843 году и издан
обществом истории и древностей российских в 1848 году. Т. привел в порядок
материал до времени смерти Василия III; им же был заготовлен, но не
проредактирован окончательно материал до 1558 года; ряд рукописных материалов
имелся у него и для позднейших эпох, но не дальше 1613 года. Часть
подготовительных работ хранится в портфелях Миллера. Кроме истории и
упомянутого выше разговора, составил большое количество сочинений
публицистического характера: "Духовная", "Напоминание на присланное
расписание высоких и нижних государственных и земских правительств",
"Рассуждение о ревизии поголовной" и другие. "Духовная" (издана в 1775 г.)
дает подробные наставления, обнимающие всю жизнь и деятельность человека
(помещика). Она трактует о воспитании, о разных родах службы, об отношениях к
начальству и подчиненным, о семейной жизни, управлении имением и хозяйством и
т. п. В "Напоминании" излагаются его взгляды на государственное право, а в
"Рассуждении", написанном по поводу ревизии 1742 года, указываются меры к
умножению доходов государственных. Татищев - типичный "птенец гнезда
Петрова", с обширным умом, способностью переходить от одного предмета к
другому, искренно стремившийся к благу отечества, имевший свое определенное
миросозерцание и твердо и неуклонно проводивший его, если и не всегда в
жизни, то, во всяком случае, во всех своих научных трудах.
Брюс Роман Вилимович(1668-1720)
Первый обер-комендант Петербурга, родился в 1668 г.; образование получил
домашнее и по тому времени отличное, в 1683 г. был записан в царские
потешные, в 1695 г. получил чин капитана и роту Преображенского полка. В том
же и следующем годах участвовал в азовских походах и, вероятно (точных
сведений нет), сопутствовал Петру в его заграничном путешествии (1697 - 98).
В 1700 г. был назначен полковником одного из пехотных полков, с которым
участвовали при осаде Нарвы. В 1702 г. находился при осаде и взятии
Шлиссельбурга, в 1703 г. находился при взятии Ниеншанца и заложении
Петербурга, а 19 мая следующего года назначен в эту столицу обер-комендантом.
В последней должности он очень многое сделал и для устройства Петербурга,
пользуясь для этого частыми отлучками петербургского губернатора Александра
Даниловича Меншикова, и для ограждения его от вражеских нападений. Между
прочим он отразил троекратное нападение шведского генерала Майделя,
решившегося уничтожить строящийся город (1704 и 1705), за что был награжден
чином генерал-майора. Кроме того, Брюс выступал из Петербурга со своими
отрядами для осады соседних шведских городов. Такова его попытка в 1706 г.
овладеть г. Выборгом, окончившаяся за поздним временем (октябрь месяц),
неудачею. С 1708 г., когда из Москвы был командирован для охраны Петербурга
адмирал Федор Матвеевич Апраксин, Роман Вилимович является самым деятельным
его помощником. Осенью того же года он помогает Апраксину в уничтожении
экспедиции шведского генерала Любекера, посланного стокгольмским Сенатом для
обратного завоевания Ингерманландии и срытия Петербурга; а в 1710 г. (с марта
по июнь) - при осаде и взятии Выборга, за что награжден поместьями. Июль,
август и первую неделю сентября был занят покорением Кексгольма, который ему
удалось взять 8 сентября. Этим подвигом, доставившим Брюсу чин генерал-
лейтенанта, окончилось его военное поприще; следующие годы до своей смерти он
посвятил исключительно устройству г. Петербурга и занятиям, сопряженным со
званием обер-коменданта. Назначенный в 1719 году членом военной коллегии, он
недолго исполнял эту обязанность: в следующем году (1720) он скончался на 53
году от рождения. Погребен внутри Петропавловской крепости, подле собора,
против алтаря. Главнейший памятник трудов Р.В. Брюса в звании обер-
коменданта, уцелевший и до сих пор, каменная Петропавловская крепость,
построенная под его руководством вместо прежней земляной. Его же содействию
обязана своим основанием первая в Санкт-Петербурге евангелическая церковь
святой Анны. В. Р.
Заключение
Петр, поучая как-то своего сына, заявил, что управление страной складывается
из двух забот: "распорядка и обороны". Шереметьев, Меньшиков и Толстой
подвизались в области "обороны", полем деятельности Макарова был
"распорядок". Яркие и не похожие индивидуальности, они дополняли друг друга,
создавая, выражаясь спортивным языком, единую команду. В конечном счете,
деятельность каждого из них, направляемая твердой рукой Петра, была подчинена
его воле.
Но вот Петра не стало. Наступила пора безвременья, когда государственная
телега в силу инерции продолжала двигаться в раз заданном направлении.
Страна, подобно путнику, израсходовав ресурсы во время продолжительного и
изнурительного похода, как бы сделала привал, решила передохнуть, чтобы
собраться с новыми силами и вооружиться новыми идеями.
При Петре его сподвижники блистали, после его смерти блеск потускнел, и
создается впечатление, что вместо личностей выдающихся у трона стали
копошиться заурядные люди, лишенные государственной мудрости. Они продолжали
дело Петра скорее всего в силу инерции, как отмечалось выше, чем вследствие
творческого восприятия полученного наследия и четких представлений, как им
распорядиться. Более того, современники стали свидетелями острого
соперничества за власть, начавшегося у еще неостывшего тела Петра и
продолжавшегося свыше полутора десятка лет.
Литература
1. Петр Великий. М.: Пушкинский фонд. Третья волна, 1993. (Серия:
Государственные деятели России глазами современников).
2. С.М. Соловьев. Чтения и рассказы по истории России. М.: Правда, 1989.
3. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история: популярный очерк. IX –
середина XVIII в. М.: Мысль, 1992.
4. Русский Биографический словарь. М.: Aspect press ltd., 1992-2000.
(репринтное воспроизведение издания 1896-1918 годов).
5. История России и ее ближайших соседей. М.: Аванта+, 1995. (Серия:
Энциклопедия для детей).
6. Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1989. (Б-ка
"Страницы истории Отечества").
7. Советская Военная Энциклопедия. М.: Воениздат, 1976-1980.
[1] А.С. Пушкин. Собрание сочинений, том 4.
М.: Художественная литература, 1969. С. 301.
[2] Русский Биографический словарь, том
Лабзина-Ляшенко. М.: Aspect press ltd., 1996. С. 347.
[3] Советская Военная Энциклопедия, том 5. М.: Воениздат, 1978. С. 246
[4] Павленко Н.И. Александр Данилович Меншиков. М., 1951. С. 177.
[5] Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская
история: популярный очерк. IX –середина XVIII в. М.: Мысль, 1992. С. 670.
[6] Русский Биографический словарь, том
Шебанов-Шютц. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 107.
[7] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 1341.
[8] Русский Биографический словарь, том
Романова-Рясовский. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 130.
[9] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 318.
[10] Русский Биографический словарь, том
Алексинский-Бестужев-Рюмин. М.: Aspect press ltd., 1992. С. 256.
[11] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 1511.
[12] Русский Биографический словарь, том
Плавильщиков-Примо. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 604.
[13] Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская
история: популярный очерк. IX –середина XVIII в. М.: Мысль, 1992. С. 577.
