Реферат: Право средневековых стран Востока
История государства и права зарубежных стран относится к числу тех
общественных наук, которые принято называть историко-правовыми, поскольку
они имеют прямое отношение, как к науке истории, так и к науке о государстве
и праве.
В силу конкретно – исторического подхода к государственно-правовым явлениям и
процессам, присущим тому или иному обществу на том или ином этапе его
развития, история государства и права зарубежных стран оперирует множеством
фактов, конкретных событий политической жизни, деятельности государств,
правительств, классов, партий и пр. Но история государства и права не
представляет собой простой набор знаний о прошлом государства и права.
Она ставит своей целью выявление исторических закономерностей развития
государства и права.
Наука истории государства и права зарубежных стран имеет собственную историю.
Особенности развития государства и права в странах среднего Востока.
Эволюция восточного средневекового общества шла особым путем, отличающим его
от развития феодального Запада. Господство социально-экономических и
социально-политических традиционных структур определяло крайне замедленный
характер этой эволюции, что делает в значительной мере условными широко
применяемое в учебной литературе понятие феодализм к этим обществам наряду с
понятием рабовладения к предшествующему периоду их древней истории. Рабство
на Востоке, никогда не игравшее значительной роли в общественном
производстве, продолжало существовать и в средине века, а некоторые
социальные институты европейского феодализма не были чужды и древнему, и
средневековому Востоку.
Представления о Средневековье сформировались в буржуазной историографии
вместе с понятием новая история в результате эпохи Просвещения и
революционных перемен XVII – XVIII вв. Новая история Западной Европы при этом
противопоставлялась ее прошлому, которое, в свою очередь, воспринималось как
смена двух предшествующих периодов: античной древности и средневековья. Эта
трех этапная схема получила законченные формы, когда античная древность стала
связываться с рабовладением, а феодализм – со средневековым, рассматриваемым
в буржуазной историографии в основном как особый социально-политический
строй, политическая организация средневекового общества с характерной
централизацией и системой вассально-ленных отношений.
Жесткую социально-экономическую детерминированность понятие феодализм
приобрело в марксистской литературе, в учении о формации как особом способе
производства.
При формационных подходах в качестве основных выделяются производственные
отношения, а каждое конкретное общество рассматривается как система, в
которой все иные общественные связи считаются производными «надстроечными»
над ними. Это и определило монистически-материалистический взгляд
формационной периодизации исторического процесса, в котором с закономерной
якобы последовательностью на смену рабовладению приходит феодализм, затем
капитализм и коммунизм как «конечное светлое будущее всего человечества».
Полная невозможность уложить в эту схему историю многих обществ привела
самого К. Маркса в его ранних произведениях к учению об особом «азиатском
способе производства», споры, о котором велись в нашей научной литературе до
недавнего времени. До безоговорочного признания социально-экономической и
социально-политической специфики и древнего, и средневекового восточных
обществ с их замедленным характером развития, стойкой многоукладностью,
глубоким на общественное развитие традиций, религиозной идеологии и пр.
Феномен этих обществ свидетельствует о многовариантности самой общественной
эволюции не только от базисных изменений.
Так как в Европе средневековье синоним феодализма, то столь же условными надо
считать и применение понятия средневековье к восточным обществам в силу
крайней трудности определения его нижних и верхних хронологических границ.
Между тем в чисто методическом плане необходимость определенной
периодизации столь длительного периода в истории Востока эти границы
связывают с комплексом исторических факторов. С качественными изменениями в
политической структуре, с созданием централизованных империй, с завершением
формирования крупнейших цивилизованных центров, мировых религий и их мощным
влиянием на периферийные зоны и пр.
Если говорить о средневековом Китае, то низкий хронологический рубеж (V – VII
вв.) здесь можно выделить достаточно четко.
Именно в это время здесь окончательно утверждается специфическая «азиатская»
социально-экономическая и социально-политическая структура с традиционными
формами земельной собственности и эксплуатации крестьян, укрепляется
централизованное государство в форме империи, складывается нормативная основа
традиционного права. Китай как центр конфуцианско-буддийской цивилизации
втягивает в сферы своего культурного воздействия раннеклассовое общество и
государство Японии.
Труднее выделить нижние хронологические границы средневековой Индии. Если
условно брать те же V-VII вв., то их можно, во-первых, связать с определенной
перестройкой традиционной варново-костовой системы, происходившей вместе с
перераспределением земли, углублением процессов разделения труда, во-вторых,
с формированием обширной индо-буддийской цивилизационной зоны, благодаря
расширенному влиянию культуры, Индии на многие регионы, прежде всего Юго-
восточной Азии и пр.
Нижний предел японского средневековья определяется VI-VII вв. в связи с
усилившимся социальным рассмотрением государства, а для большинства стран
ближневосточного региона тот же VII в. стал вехой утверждения мировой религии
ислама, формирование нового образа жизни, для многих нарядов. В это время
уходят в прошлое древние ближневосточные государства, и возникает
«волнствующая религиозная община» государство Арабский халифат, давшее начало
будущим крупным арабо-ирано-турецким исламским государствам-империям.
Определенные качественные социально-экономические изменения, связанные с
развитием капиталистических отношений, происходят в странах Востока не
одновременно, что затрудняет определения и верхнего хронологического рубежа
восточного средневековья. Для Китая такой вехой можно считать время
революционных перемен XX в., для Японии - середину XIX в., для восточных
колониальных стран и, прежде всего Индии, этот предел можно связать с
установлением колониального господства, постепенной ломкой традиционных
структур, втягиванием экономики этих стран в мировой капиталистический рынок.
Выделяя наиболее общие черты сходства социально-экономической эволюции
средневековых стран Востока, следует отметить, что ни одна из этих стран не
достигла в эпоху средневековья европейского уровня позднего феодализма, когда
в его недрах начинают развиваться капиталистические отношения. Здесь по
сравнению с основными средневековыми европейскими странами резко отставало
развитие промышленности, товарно-денежных, рыночных отношений. В более схожей
с европейскими обществами средневекового общества Японии лишь в XVIII –
первой половине XIX в. зарождаются элементы капитализма в форме
мануфактурного производства. Замедленный характер развития определил
устойчивую многоукладность восточных средневековых обществ, длительное
сосуществование потриархально-родовых, клановых, рабовладельческих,
полуфеодальных и прочих укладов.
Большое влияние на весь ход исторического развития стран Востока оказало
широкое распространение государственной собственности на землю, которая
сочеталась с другой формой собственности – общинный и с соответствующим ей
частным землевладением общиной и с соответствующим ее частным землевладением
общинников и с соответствующим ей частным землевладением общинников-крестьян.
Государственная собственность в ее узком понимании включала лишь обширное
землевладение монарха и государственной казны. К широком же смысле она не
сводилась к собственности монарха, а охватывала и земельные пожалования,
проистекающие из государственного фонда, лицам, причастным к власти,
обладающим правом сбора и присвоения ренты – налога с определенной
территории. Владельцы государственных пожалований могли стать и фактическими
частными собственниками, добивались расширения своих владельческих прав,
превращение их в постоянные, передаваемые по наследству.
Но в средневековых обществах Востока государство всемерно охранялось
государственную собственность на землю с присущей ей традиционной системой
эксплуатации подобных крестьян, сдерживало развитие частной собственности,
препятствовало созданию здесь западноевропейской системы барского хозяйства.
Сочетание различных форм земельной собственности, особая контрольно-
регулирующая роль государства в экономике находили выражения, прежде всего в
особой структуре господствующего класса, во всех неевропейских средневековых
обществах. Если в западной средневековой Европе сложившийся класс частных
земельных собственников, эксплуатирующих труд зависимых крестьян, опираясь на
феодальное государство, объективно выражающее его волю, то государствующий
класс в странах Востока – это само государство в лице сановно-
бюракротического социального слоя, причастного к власти, который жил за счет
ренты-налога главным образом с формально - свободных земледельцев – крестьян.
Необходимо при этом учесть, что конкретные средневековые общества в странах
Востока характеризуются разной степенью совпадения господствующего класса с
бюрократией в соответствии с разной степенью вмешательства государства в
экономику, с разной степенью развития частного крупного землевладения.
Наибольшую степень такого совпадения демонстрирует средневековый Китай.
Для средневековых обществ Востока характерна и меньшая степень зависимости
непосредственных производителей-крестьян, относительно больший объем их
прав, связанных с распространением своим земельным участком. Отсутствия
барского хозяйства и барщины привело к тому, что здесь крестьяне не были
прикреплены, в этих странах определялось их связанностью налоговым бременем,
поддерживаемым с помощью государственного аппарата, чиновничества. Эта
зависимость, выражавшая в сословной неполноценности «простолюдина»,
скреплялось правами, религией, общинными порядками.
Специфическое место занимал и восточный средневековый город. Низкий уровень
общественного разделения труда в странах Востока находил выражение в том, что
город здесь не стал организующей и направляющей силой общественного
прогресса. Он жил за счет перераспределения ренты-налога, ибо прибавочный
продукт, концентрирующий в руках отдельных социальных групп, не становился
капиталом, не включался в производство. Ремесленная продукция шла не на
рынок, а на удовлетворение потребностей правящих сановно-бюрократических, в
том числе и военных кругов. Купеческий же капитал выполнял при этом функции
своеобразного агента между ними и ремесленниками – производителями.
Восточная сельская община, представлявшая собой замкнутый хозяйственный мирок
с наследственным, независимым от рынка с разделением ремесла и земледелия,
тормозила развитие двустороннего товарооборота между городом и деревней, а
вместе с тем и формирование сословия горожан, купечества городского типа.
Это в свою очередь определило и порядки, существовавшие в восточном городе.
Ремесленник здесь находился под жестким контролем бюрократического
государственного аппарата, был скован правовыми, религиозными предписаниями,
сословными, кастовыми ограничениями. В восточном средневековом городе не
существовало особого городского права. Правовой статус городского жителя не
отличался от деревенского. В Индии, например, административные границы
города, часто были едва намечены. Здесь можно было встретить ремесленные
деревни и города со значительным земледельческим населением. Городская семья
в Китае считалась таким же двором, как и сельская, которая вносилась в
общегосударственный налоговый реестр.
В отличие от европейского восточный город не стал ареной политической борьбы,
непосредственно влияющей на смену форм государства. Он не стал и сильной
опорой центральной власти все борьба с раздробленностью, как это имело место
в Европе.
Специфические черты социально-политического развития, стран Востока
определялись тем обстоятельством, что здесь не сложились государственные
формы, свойственные феодальной Западной Европы. Здесь не было сеньориальной
монархии как своеобразного союза феодалов-сеньоров, обладающих суверенными
правами в пределах территорий своих доменов. Эта форма могла сложиться в
обществе, где процесс образования классов носил завершенный характер. Не
могла сложиться и сословно-представительная монархия в обществе, в котором
город был лишен какой бы то ни было самостоятельности, где не сформировалось
сословие горожан, выступающее со своими сословными целями и интересами.
Распространенной формой восточного средневекового государства стала
наследственная монархия, в которой отсутствовали институционные формы
ограничения власти правителя. Вместе с тем эти государственные формы не были
идентичны. Различными были уровень централизации в этих государствах, степень
применения военно-деспотических средств и методов осуществления
государственной власти. Более того, они менялись и на отдельных этапах
развития конкретных восточных средневековых государств. Всесилие
бюрократического аппарата во главе с китайским императором, централизация,
тотальный полицейский контроль над личностью, широта экономических функций
государства и прочее дают основания, например, для применения термина
«восточная деспотия» при определений формы государства средневекового Китая.
Здесь деспотизм вырастал из тех социально-экономических и политико-правовых
порядков, которые сложились еще в древности.
Бесспорную специфику социально-политической структуре восточного общества
придавала господствующее в том или ином обществе религиозная идеология,
само отношение членов общества к религии и власти. Так, говоря о
конфуцианстве как определяющем элементе китайского средневекового государства
и права, следует отметить, что конфуцианство лишь условно можно назвать
религией. Это, скорее, этикополитическое учение, философская традиция, что
объясняет не самой природой конфуцианства, а сложившимися в глубокой
древности традиционными представлениями китайцев о власти с ее безусловной
сакрализацией в лице правителя «сына неба». При этом к религиям они
относились как к учениям, которые могли быть использованы лишь на благо этой
власти. Утилитарное отношение к религии как к учению, вспомогательному
средству управления, призванному преображать народ ненасильственными методами
воспитания во имя достижения гармонии, определяло подчиненное место церковных
учреждений в средневековых учреждений в средневековом Китае.
Конфуцианству с его рациональной моралью удалось занять особое место среди
других религий, несмотря на все сложности борьбы с легизмом, в силу особой
практической ценности этого учения, призванного, по утверждению знаменитого
конфуцианства VI в. Вэй Чжэне «выправлять отношение между государством и
подданными», «отверзать глаза и уши простого народа».
Религиозный плюрализм, отношения к религии как к простому учению, отсутствия
прямой связи между государственной властью и ортодоксальной системой
определяли и другие специфические черты средневекового общества и государства
Китая. Здесь, например, отсутствовал такой институт, как вероисповедания,
что, в сою очередь, делало невозможным существование судов инквизиций. Не
было сложившегося сословия духовенства и засилья, как на Западе, духовенства
в государственном аппарате в качестве единственного грамотного слоя лиц.
Полное, неограниченное господство государства с его сакральным авторитетом
над религиозными организациями в политическом, административном, правовом,
идеологическом отношениях было окончательно закреплено в Китае в империи Тан,
в которой ни один из религиозных институтов не имел хотя бы номинальной
автономии.
Своеобразия государства Арабского халифата и других государств мусульманского
мира также было непосредственно связанно с их ригидной. Универсальной
религией-исламом, исходящим из неделимости духовной и светской власти, что
было органически связано с их ригидной, универсальной религией-исламом,
исходящим из неделимости духовной и светской власти, что было органически
связано с теократической идеей о всемогуществе, всесилии и неделимости самого
Аллаха, нашедшей выражение в Коране: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед –
пророк его». Ислам определял в мусульманском мире и характере социальной
структуры, и государственных учреждений, и правовых институтов и морали – всю
духовную сферу мусульман. Так, религиозно-правовым основам мусульманского
общества соответствовала особая социальная структура, характеризующаяся
определенной обязличенностью господствующего класса, отсутствием системы
наследственно передаваемых титулов и привилегий, избранности и пр. Здесь
были все равны, а скорее в равной степени бесправны перед теократическим
государством, его главной – халифом, султаном.
В мусульманском мире духовенство не могло притязать на светскую власть, не
могло здесь возникнуть, как в средневековой Европе, и конфликта между
духовной и светской властью. Ислам исключал неверие, против него нельзя было
выступать ни прямо, ни косвенно, даже споря по его отдельным положениям, не
потому, что еретиков, как в Европе, сжигали на костре, а потому, что это
значило противопоставить, исключить себя из мусульманского общества.
Универсализм ислама, основополагающая идея мусульманской идеологии и
политической теории о слитности духовного и светского определили и особое
место государства в исламском обществе, его безусловное абсолютное господство
над обществом, его теократическо-авторитарную форму.
Ни Индия, ни Япония никогда не отличались той степенью всесилия государства,
которое было свойственно средневековому Китаю и Арабскому халифату. Индия
характеризовалась, например, значительной прочностью общиной, кастовой
организации относительной слабостью контроля центрального бюрократического
аппарата над широкими крестьянскими массами, над саморазвивающейся системой
сельских общин. Не государственный чиновник, а учебный брахман, выполняющий
Страницы: 1, 2
