для праздника в Таврическом дворце.
В 1791 г. Г.А. Потемкин в последний раз приехал в Санкт-Петербург. Его приезд
современники объясняли попыткой уничтожить влияние последнего фаворита
государыни П.А. Зубова, который, по общему мнению, оказывал вредное
воздействие на государыню. В этот приезд блистательный князь Тавриды устроил
знаменитый «потемкинский праздник» 28 апреля 1791г., затмивший блеском и
роскошью все виданное доселе. Он проходил в подаренном императрицей
Конногвардейском доме или иначе – Таврическом дворце.
Построенный по проекту архитектора И.Е. Старова, этот дворец славился богатым
внутренним убранством, зимним садом с оранжереями, скульптурами, мраморными
вазами, фонтанами. Многими дворцами, может быть менее роскошными, владел
светлейший князь и в других местах России, а так же в Белоруссии и на
Украине. На праздник было приглашено несколько тысяч гостей, в том числе и
императрица. Потемкин в осыпанном бриллиантами платье сам помог Екатерине
выбраться из кареты. Государыню во дворце князя встретили две кадрили и песня
Г.Р. Державина «Гром победы раздавайся». После танцев общество прошло в
другую залу, где просмотрели балет, комедию и пантомиму. В полночь начался
ужин. Всю трапезу хор пел сочиненные Державиным стихи. Екатерина, чрезвычайно
довольная, уехала во втором часу ночи.
В последние годы жизни Потемкин много болел. Сказывались тяготы прежних
дальних походов. 12 октября 1791г. в Санкт-Петербург прискакал курьер, всего за
один день преодолевший расстояние о Ясс до столицы. Он сообщил императрице, что
светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический скончался по дороги из Ясс в
Николаев. Это известие потрясло Екатерину II. Трижды с ней случались обмороки,
несколько дней она плакала. Но скорбь императрицы разделяли далеко не все:
слишком много у покойного, высокомерно третировавшего других вельмож, было
недоброжелателей и завистников.
После кончины Потемкина его тело перевезли в Яссы и затем упокоили в Херсоне,
в подпольном склепе, который находился в церкви св. Екатерины. Гроб с
забальзамированным телом простоял на своем месте не засыпанным землей до
царствования Павла I. Новый император, ненавидевший Потемкина, приказал, чтобы
«все тело без дальнейший огласки, в самом же том погребу погребено было в особо
вырытую яму, а погреб засыпан землею и заглажен так, как бы его никогда не
бывало»[3]. Тогда же разрушен был и
поставленный в том же храме по повелению Екатерины памятник князю.
Вскоре после смерти Потемкина начался упадок, которым ознаменовался конец
царствования Екатерины. Тогда-то и стала ясна современникам действительная
историческая роль великого исторического деятеля, его влияние на государыню и
на ход государственных дел. Современники поговаривали, что князь и императрица
были обвенчаны. Представляется вероятным, что так было в самом деле. Тайное
венчание произошло в конце 1774 – начале 1775 г. Если брак действительно
состоялся, это объясняет многое: и исполненные нежностью письма Потемкину от
государыни, и его совершенно исключительная роль среди других вельмож, и даже
те неприятные сцены, которые он позволял себе устраивать императрице. Впрочем,
не так важно, был или нет Потемкин мужем Екатерины II. Гораздо важнее то, что
сделал Григорий Александрович Потемкин для России. С его именем неразрывно
связаны присоединение Крыма, создание Черноморского флота, основание
Севастополя и других городов, огромные работы по хозяйственному освоению и
культурному обустройству Новороссии, заботы о благосостоянии русского солдата.
Когда того требовали государственные интересы, он, от природы исключительно
ленивый, становился неутомимым тружеником, честолюбивый и алчный до денег и
почестей, мог поступиться и материальными интересами, и самолюбием. Григорий
Александрович Потемкин не только блестящий вельможа екатерининского века, но и
замечательная историческая личность, заслуживающая не столько улыбок по поводу
своих причуд и слабостей, сколько благодарной памяти потомков за неоспоримые
заслуги и достижения.
Знакомство с Екатериной II.
Решающую роль в судьбе будущего светлейшего князя сыграло знакомство с
Екатериной II. Одной из граней политического дарования этой незаурядной
женщины было умение угадывать таланты, выбирать сподвижников. К началу 70-х
годов XVIIIв. Екатерина II стала все острее ощущать потребность в человеке
высоких достоинств, способном стать ее опорой в деле государственного
управления. Таким человеком, обладавшим даром претворять в жизнь идеи
императрицы, стал Г.А. Потемкин.
С 1774 по 1777г. он почти постоянно жил в Зимнем дворце и неотлучно находился
при государыне. В эти годы он становился членом государственного совета,
вице-президентом Военной коллегии, получает чины генерал-аншефа и
подполковника Преображенского полка (полковником этого полка была сама
Екатерина II). О том, что императрица нуждалась в его советах и пользовалась
ими, свидетельствует их обширная переписка, где наряду с сугубо личными
вопросами обсуждались важные государственные дела. «Генерал, – писала
Екатерина II, – у меня голова кружится от вашего проекта. Вы не будете иметь
никакого покоя от меня после праздников, пока не изложите ваших идей на
письме. Вы человек единственный; я вас люблю и ценю вас от всего моего
сердца». О чем только не упоминается в этой переписке: о крестьянских
волнениях и войне со Швецией, о Запорожской Сечи и судьбе Грузии, о
присоединении Крыма и строительстве Черноморского флота.
Используя свое положение президента Военной коллегии, Потемкин предпринял
реформы, которые охватили все стороны армейской жизни, начиная от организации
войск и кончая обмундированием. Прежде всего, нововведения затронули
кавалерию: было увеличено число полков, созданы егерские (стрелковые)
корпуса; драгунские полки были обучены не только конному, но и пешему строю,
что позволило им действовать самостоятельно, без поддержки пехоты. Князь имел
практический взгляд на солдатскую форму. «Всякое щегольство, – писал он в
докладе Екатерине II, – должно уничтожить, ибо оно есть плод роскоши. Туалет
солдатский должен быть таков, что встал, то и готов». Сурово взыскивал
Потемкин с командиров всех степеней за использование солдат для личных нужд и
резко выступал против жестокого обращения с ними.
На плечи Потемкина легло обеспечение безопасности южных границ России и
освоение приобретенных после войны земель. 31 марта 1774г. указом императрицы
ему было поручено управление Новороссийской, а затем и Азовской губерниями.
Большое значение светлейший придавал присоединению к России Крыма. «Крым, –
писал он Екатерине II, – положением своим разрывает наши границы. Вы обязаны
возвысить славу России. Приобретение Крыма ни усилить, ни обременить вас не
может, а только покой доставит». Вскоре после этого, в 1782г., императрица
издала манифест о присоединении Крыма.
Деятельность Потемкина в Северном Причерноморье и крымское путешествие
Екатерины II.
Земли в Северном Причерноморье осваивали не только переселенные туда
помещичьи крестьяне. Стремясь привлечь колонистов, Потемкин дал распоряжение
поместить в заграничных газетах приглашения иностранцам. Скоро на южных
землях проявились образцовые колонии земледельцев. Из Англии и Франции были
выписаны специалисты для устройства парков и садов, разведения шелковичных
деревьев. Особое внимание уделял князь посадке и сохранению лесов на степных
территориях. Он создал даже Контору земледелия и домоводства, для успешной
работы которой сам написал специальную инструкцию. В ней давались советы по
развитию хлебопашества, садоводства, и виноделия. Потемкин предполагал
организовать хозяйство на основе новейших достижений европейской науки.
Во вновь присоединенных к России областях создавались кожевенные, свечные,
кирпичные, фаянсовые и другие фабрики. Князь отдавал предпочтение росту
частной фабричной промышленности. У самого светлейшего была суконная фабрика
в Дубровке, чулочная и шляпная – в Кременчуге, фаянсовая – в Екатеринославе.
Большинство современных крупных южных городов своим возникновением и
последующим расцветом обязаны Г.А. Потемкину. Мы и сейчас можем убедиться в
том, что ни один из этих городов не похож на другой. В этом заслуга
талантливых архитекторов таких, как И.Е. Старов, К. Геруа, В.В. Ванрезант,
которые воплощали творческие замыслы наместника края. Свои самые честолюбивые
надежды Потемкин связывал с Екатеринославом, ныне Днепропетровском, который
он хотел превратить в столицу края и центр просвещения. Под наблюдением
самого Потемкина в Севастополе построили «Маленькое Адмиралтейство»,
пристань, дома для офицеров и солдат. Камень для построек в основном брали из
развалин древнегреческого Херсонеса.
Григорий Александрович хотел, чтобы императрица посетила Южную Россию и
порадовалась его достижениям. Кроме чисто альтруистических соображений,
князем руководил и расчет вельможи. Он хотел заткнуть рты недоброжелателям,
которые утверждали, что потраченные им огромные суммы денег не приносят
никакой пользы. Путешествие было намечено на лето 1787г., а зимой 1786г.
начались грандиозные приготовления: в местах предполагаемого пути императрицы
строились триумфальные ворота, на Днепре строилась целая флотилия галер, на
которых императрица со свитой должна была спуститься из Киева до Херсона,
воздвигались целые города, как, например, Алешин на левом берегу Днепра
против Херсона: в октябре 1786г. его еще не было, а в апреле 1787г. городок
отстроили и заселили малороссиянами.
Потемкин встретил императрицу со свитой в Киеве. Он поселился в Печерском
монастыре, окруженный толпой льстецов, надеявшихся через милости князя добиться
выгод. «Потемкин глядит волком»[4],
– сказала о нем в это время Екатерина II. Все недавние завистники и критики
ныне раболепствовали перед всесильным князем. Один отважный граф Румянцев не
скрывал своего нерасположения к нему.
Началось путешествие. Галеры были построены в римском вкусе и отличались
огромными размерами. На судах находилось около 3000 человек. Среди
приглашенных иностранных послов и лиц королевской крови был и недоброжелатель
Потемкина – австрийский император Иосиф II. Путешественники направились
водным путем в Кременчуг, затем в Екатеринослав, оттуда на великолепной
колеснице, вместе с Иосифом II, императрица прибыла на пять дней в Херсон,
поразивший даже австрийского императора, далее Екатерина поехала в Крым,
осмотрела Бахчисарай и прибыла в Инкерман. В Инкермане, как и во многих
городах к приезду государыни построили дворцы.
Самым ярким эпизодом знаменитого путешествия Екатерины II в Крым был
великолепный обед, данный Г.А. Потемкиным в Инкерманском дворце. В разгар
праздника, по приказу князя, был отдернут занавес, за которым находился
большой балкон. Взору присутствующих открылась необыкновенная картина. Между
двумя рядами татарских всадников виднелась Севастопольская бухта; посреди нее
выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и
совершенно снаряженный за два года.
На рейде Севастополя стояли 3 линейных корабля, 12 фрегатов, 20 малых судов,
3 бомбардирские лодки и 2 брандера. По сигналу Потемкина флот салютовал
залпами из корабельных орудий. Зрелище было неожиданным и торжественным. Оно
произвело на всех глубочайшее впечатление.
Сама Екатерина II писала по поводу увиденного в Севастополе: «Здесь, где
назад тому три года ничего не было, я нашла довольно красивый город и
флотилию, довольно живую и бойкую на вид; гавань, якорная стоянка и пристань
хороши от природы, и надо отдать справедливость князю Потемкину, что он во
всем этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость».
После обеда императрица вместе с Иосифом поехала в Севастополь в особой
шлюпке, совершенно сходной с султанской. Посетив Севастополь, путешественники
направились в столицу несколько другим путем.
Кипучая деятельность князя Г.А. Потемкина не могла не обратить на себя
внимание современников, но не всегда беспристрастно оценивалась ими. Так
появились слухи о «потемкинских деревнях» – декорациях в виде цветущих
городов и селений, расположенных по пути следования императрицы. О них
рассказывал такой недоброжелатель к князю как Гельбиг. В то же время принц де
Линь, также участвовавший в путешествии, называл рассказы об искусно
расставленных театральных декорациях, представляющих села и деревни, «нелепой
басней». Нет единства по вопросу о «потемкинских деревнях» и среди историков.
Так, Е.И. Дружинина сомневалась в их реальности, а Н. Молева провела
специальные архивные разыскания и пришла к выводу, что «деревни» все-таки
факт, а не досужий вымысел врагов Потемкина. Однако же исследование
документов той эпохи не оставляет сомнений в том, что слухи о них возникли за
несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на новоприобретенные
российские земли. И в путанице с «деревнями» нет ничего удивительного, если
принять во внимание атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти,
в которой жил петербургский высший свет. Еще в Петербурге императрице
твердили о том, что ее ожидает лицезрение размалеванных декораций, а не
долговременных построек. Что же в действительности увидела в Новороссии
Екатерина II и ее свита? Что показал им Потемкин? Как бы то ни было,
приходиться признать, что все равно показного в этом путешествии императрицы
было более чем достаточно. На это, несомненно, ушли миллионы и миллионы
казенных денег, которым можно и должно было найти лучшее, более полезное для
страны применение. Так князем была заложена добрая российская традиция хорошо
встречать высокое начальство.
Между тем за блестящей потемкинской феерией императрица сумела увидеть
главное. Об этом она писала своему внуку, великому князю Александру
Павловичу: «Дорога сия мне тем паче приятна, что везде нахожу усердие и
радение, и, кажется, весь край в короткое время никакой российской губернии
устройством и порядком не уступит». Труды князя Потемкина были высоко оценены
императрицей: к своей фамилии он получил титул Таврический (от
древнегреческого название Крыма – Таврида, или Таврика). А в честь
путешествия Екатерины II были отчеканены специальные монеты, названные
«таврическими».
Между тем путешествие Екатерины имело неприятное последствие. Оттоманская
Порта восприняла его как военную демонстрацию, поскольку войск, развлекавших
царскую свиту маневрами и охранявших ее в пути, было задействовано несметное
множество. Поездка государыни воспринималась турецкими властями как
вооруженная провокация. И, учитывая давно сложившуюся сложную политическую
ситуацию, в августе 1787г. началась русско-турецкая война, ставшая для
Потемкина вторым серьезным экзаменом на состоятельность его деятельности в
Крыму после поездки туда Екатерины.
В трудные годы второй русско-турецкой войны (1787 – 1791г.) Потемкину
пришлось впервые испытать свои силы в роли главнокомандующего. Причем
современники считали действия князя в войне неудачными. Поначалу война
повергла Потемкина в уныние, и он даже просил императрицу об отставке. Его
действия как главнокомандующего отличались медлительностью и
нерешительностью. Действительно, князь лично руководил осадой крепости
Очаково, расположенной у выхода в черное море, и ее штурмом 6-ого декабря
1788г. Но на штурм он решился лишь после того, как 5-ого декабря дежурный
генерал и обер-провиантмейстер доложили князю, что на следующий день нет ни
еды, ни топлива. В боях принимал участие Черноморский флот, созданный в
предвоенные годы в значительной степени благодаря стараниям Потемкина. Есть
придание, что все время боя Потемкин сидел на батарее и твердил: «Господи
помилуй». Ценой больших жертв, крепость была взята и на три дня отдана для
грабежа.
А ведь за четыре месяца до указанного штурма – 27 июля Суворов,
воспользовавшись вылазкой турок, без согласия Потемкина со своим
малочисленным отрядом завязал большой бой. Этим он рассчитывал побудить
Потемкина к более решительным действиям. Турки бросили против смельчака
большую часть гарнизона, и если бы в этот момент Потемкин по совету де Линя
ударил с другой стороны, то наверняка овладел бы крепостью. Но гордость
помешала князю, в этом случае вся слава досталась бы Суворову.
Позже князь занял, обойдясь при этом без потерь, Аккерман и Бендеры, где, по
слухам, свое дело сделала крупная взятка коменданту. Занятие мирным путем
сильной крепости произвело большое впечатление на современников. Кампания
1789 – 1790г. ознаменовалась победами А.В. Суворова при Измаиле, Фокшанах и
Рымнике, что вызвало искреннюю радость Потемкина. Не смотря на некоторые
размолвки, их знакомство, завязавшееся еще в первую русско-турецкую войну,
переросло в отношения взаимного уважения. Именно благодаря мощной поддержке
князя мог развернуться выдающийся воинский талант Суворова. Потемкин не раз
ходатайствовал перед Екатериной II о награждении Суворова, что также
опровергает расхожее мнение об их взаимной неприязни. Благодарный Суворов
писал секретарю князя: «Долгий век князю Григорию Александровичу; увенчай его
Господь Бог лаврами, славою; великой Екатерины верноподданные да питаются от
тука его милостей. Он честный человек, он добрый человек, он великий человек,
счастье мое за него умереть».
Два основателя города Одессы.
Осип Михайлович де Рибас.
Одесса, не в пример другим городам, всегда помнила своих основателей. Не
откладывая в долгий ящик, одному поставила бронзовый памятник, именем другого
назвала главную улицу. Дерибасовская улица – самая знаменитая улица Одессы
названа так в честь ее основателя – Осипа Михайловича де Рибаса. Все в
биографии этого человека отдает Авантюрой, начиная с самого рождения.
Сын испанца дона Микаэля и уроженки Франции, он увидел свет в Италии. Говорил
на многих языках, имел неплохое образование. Повзрослев, пошел служить в
армию солдатом, потом ему показалось, что морская стихия ближе его натуре, и
в 20 лет поступил волонтером во флот. Как раз в это время в Ливонию вошла
русская эскадра во главе с графом Алексеем Орловым с целью изловить
самозванку Тараканову. Именно тогда блиц карьера де Рибаса началась. За
какого рода подвиги Орлов приметил Рибаса, не совсем ясно, но они чего-то
стоили, так как тот вскоре отбыл в Петербург с рекомендательным письмом от
могущественного начальника эскадры. В то время самым доверенным лицом
императрицы Екатерины II был Иван Иванович Бецкой. Рибас ничего не ждал от
судьбы, он моментально прорвался к Бецкому на прием, завел знакомство и очень
скоро стал известен самой императрице. Через некоторое время Рибасу удалось
влюбить в себя внебрачную дочь Иван Ивановича и обвенчаться с ней. Бецкой,
душой привязанный к молодым, оставил их жить у себя, и Осип Михайлович стал
как бы негласным хозяином одного из первых домов в Петербурге. Екатерина II
лично поздравляла Рибаса с рождением обоих дочерей и стала сестрам крестной
матерью. Теперь без ложной скромности Осип Михайлович мог сказать, что
является пусть дальней и неоглашенной, но все-таки родней первой даме
Российской империи.
Весной 1762г. у Екатерины II родился внебрачный сын от Григория Орлова.
Сначала его выдавали за младшего сына Шкурина – камердинера Екатерины, а
когда он подрос, поместили в семью надежного человека – Осипа Рибаса. Так
Осип Михайлович стал воспитателем полуцарственного ребенка, получившего имя
Алексей Бобринский. По справедливости надо сказать, что выбор воспитателя был
не совсем удачным. По части высокой нравственности Осип Михайлович был весьма
уязвим: судя по дневнику Алексея, чудом сохранившемуся, сценам и ситуациям,
не предназначенным для детских глаз, не было конца. Осип Михайлович же с
юности привык к боевой обстановке. Домашние сцены не вредили его самочувствию
и продвижению по служебной лестнице.
В Зимнем дворце за ним закрепилась репутация человека буквально напичканного
дельными мыслями и идеями. Поскольку в этом всегда была нехватка, Осип
Михайлович постоянно был востребован. Очень ко времени, учитывая большую
активность России на море, пришелся его проект переоснащении российского
флота. В 1791 году Рибас стал адмиралом. Это звание он получил за особую
услугу, оказанную России, как морской державе.
Однажды его послали с заданием исследовать береговую линию Черного моря к
востоку и западу от Очакова. Русский отряд наткнулся на турецкую крепость
Хаджибей, которую старательно обходили торговые караваны, зная, какое это
разбойничье гнездо. Рибас же восхищался прибрежной полосой возле Хаджибея.
Тут и по сей день можно с одинаковой легкостью плавать, торговать и держать
оборону. С небольшим ударным отрядом он выбил турок из крепости, дав им
понять, что власть переменилась.
В 1793г. Рибас составил проект строительства военно-торгового порта в
Хаджибее, и с этого момента его жизнь сильно переменилась. Он стал
начальником несуществующего города. Несколько десятков глинобитных домишек
возле развалин крепости и пустыня с трех сторон – вот с чего он начал. Точный
расчет опытного фортификатора вместе с воображением неисправимого романтика
помогали ему представить, каким прекрасным будет его детище, дайте только
срок.
Название Хаджибей напоминало о турецком происхождении города. Российский порт
решили переименовать созвучно бывшему здесь в древности греческому поселению
Одисос. Потом переделали в Одессу – все-таки государством правила женщина.
Рибас строил, дышал пылью и слушал с утра до ночи скрип телег, которые везли
переселенцев из России и Малороссии. Это была еще смирная публика. С остальными
только он и мог разобраться, хитрый, изворотливый, всегда склонный к
компромиссу. «Помойная яма Европы», «Республика жуликов»
[5], – вот что говорили о детище Рибаса. Он и вправду качал
новорожденную Одессу под колыбельную волн, пиратские гики, мрачные гимны
сбежавших сюда колодников и верил: город будет гордость России.
«Первый одессит» покинул свой пост не по своей воле, вступивший на престол
Павел I пересмотрел все должности и всех людей на них. Это портило судьбы и
не шло на пользу дела. Рибаса вызвали в Петербург и назначили на должность
управляющего Лесным департаментом. Он взялся за дела, но не устоял перед
большим искушением и быстро проворовался. Причем проворовался так сильно, что
пешеходная прогулка в кандалах в Сибирь, учитывая вспыльчивость Павла I,
могла бы считаться Божьей милостью. Однако адмирал и ненадежный лесничий был
всего лишь «отставлен от службы», и это не случайно. Голова, быстрое
соображение и невероятная пронырливость спасали Рибаса из самых безвыходных
положений. Недаром, желая сделать Кутузову комплимент, Суворов говорил:
«Хитер, хитер – его и Рибас не обманет».
На протяжении всей жизни любимым хобби Осипа Михайловича было составление
проектов. Помимо двух упомянутых планов – переоснащения Российского флота и
строительства военно-торгового порта на месте крепости Хаджибей, он составил:
великолепный проект укрепления Кронштадта, а самостоятельно овладев законами
механики, план строительства особого моста через Неву и план поднятия
потопленных Турецких судов для пополнения ими Российской флотилии.
Во время жизни Осипа Михайловича за ним закрепилась слава авантюриста,
пройдохи, что не исключало, впрочем, законного восхищения его цепким умом,
предприимчивостью, инициативой и обаянием, покорявшим всех.
Осип Михайлович де Рибас умер на 51-ом году жизни при таинственных
обстоятельствах. Его место главы строящегося порта и градоначальника Одессы
занял 37-летний человек по имени Арман Эммануэль де Ришелье.
Арман Эммануэль де Ришелье.
Арман Эммануэль де Ришелье был родней того самого кардинала Ришелье из романа
Дюма, который после своей смерти оставил огромное богатство, которое не
смогли промотать многие из очень способных на такие подвиги родственников.
Одним из них был маршал Ришелье, которому Арман Эммануэль приходился внуком,
причем любимым. В юноше как будто бы сломался какой-то наследственный винтик
– он не чувствовал тяги к мотовству. И к нимфам, расставлявшим ловушки
несусветно богатому наследнику маршала, – тоже. В 15 лет молодого де Ришелье
женили на герцогине де Рошешуар тринадцати лет отроду. После обручения, минуя
свадебный пир, молодой муж с гувернером уехал в путешествие длинною в полтора
года. Впоследствии его краткие визиты к жене носили чисто дружеский характер.
По свидетельству очевидцев, чета де Ришелье исповедовала подчеркнутое
уважение к друг другу.
Молодой де Ришелье выглядел в королевских апартаментах белой вороной: он
избегал дворцовых увеселений. Ему было откровенно скучно в Версале. Он много
читал, путешествовал, выучил несколько языков. Но жизнь все равно не
подбрасывала ничего, что могло бы пробудить страсти в этом словно дремлющем
человеке. Получив чин генерала, он с усмешкой смотрел на свою шпагу, мирно
дремавшую в ножнах. Чистая случайность навела его на мысль предложить его
стране, где оружие в ходу. Такой страной, расширявшей свои пределы, и сферы
влияния была Россия. Поняв, какие его ожидают перспективы, Арман Эммануэль
покинул Францию. Вскоре, его шпага обнажилась в армии Суворова, с которой
Ришелье принимал участие во взятии Измаила. Ничего ужаснее ни до, ни после он
не видел.
После сражения, решив, что война не его дело, Арман Эммануэль вернулся в
Париж. Город, утомлявший его и раньше сытостью и ленью дворцов, сейчас
разворошенный смерчем революции, был не лучше. Отец умер, родовые замки и
поместья разграбили, служить было негде и некому. Герцог снова подался в
Россию. Он стал Эммануилом Осиповичем де Ришелье. Однако Петербург не спешил
открывать объятия. После революции огромное количество французов-аристократов
кинулось искать в России второе отечество. Нашествие иммигрантов утомляло.
Ришелье, хотя за измаильские заслуги и получил кирасирский полк, за первую же
оплошность был отставлен от должности и жил впроголодь. Судьба улыбнулась ему
после восьми лет прозябания. В январе 1803 года Александр I назначил «дюка
(герцога) Эммануила Осиповича де Ришелье» градоначальником города Одессы.
Не склонный ни к светской, ни к военной жизни, де Ришелье обнаружил в себе
страсть, о наличии которой не помышлял раньше. Ему нравилось создавать,
строить, собирать. Одесса, в которой было еще много от Хаджибея, давала
совершенно необъятный простор для этой деятельности. Начатое де Рибасом
Ришелье подхватил и развил с энтузиазмом человека, понимавшего толк во всем
красивом – планировке, архитектуре, парках, культурных заведениях и вообще в
любых потребностях города, где на многие века вперед собрались жить люди
разных национальностей.
Если Ришелье строил улицы, то широкие. Если разбивал сады, то обширные, с
диковинными деревьями. Если строил церкви, то без обиды: и католическую, и
старообрядческую, и синагогу. Если брался за театр, то проект делали
знаменитости. Город заботился о молодом поколении: Ришелье основал
знаменитый, в последствии названный его именем лицей, коммерческое училище,
шесть начальных учебных заведений. При всем том ему отпускались совсем
незначительные суммы, и только точный хозяйственный расчет, сбережение каждой
копейки могли принести успех делу.
Сам герцог жил чрезвычайно скромно. Его видели в одной и той же шинели, зато
едва ли был человек за всю историю Одессы, которому ссужалось столько
истинной любви и признательности. В портовых тавернах пили за его здоровье.
Первого камергера Людовика XVI видели на маленьких домашних вечеринках, где
плясали под визгливые скрипки, где пахло жареными баклажанами и рыбной
снедью. Он заходил в еврейские и греческие лавки, вникал в нужды крестьян-
переселенцев. Когда город посетила холера, не страшась, приходил в лазареты,
хоронил умерших.
.Наполеоновское нашествие герцог воспринял как посягательство на его новую
родину. К тому времени он уже исполнял помимо должности одесского
градоначальника функции наместника всего Новороссийского края и призывал
вверенное ему население «явит себя истинными россиянами» в борьбе с извергом.
Таковым Ришелье считал Наполеона, хотя отдавал ему должное как человеку
выдающегося ума. Но в глазах герцога это обстоятельство только усугубляло
вину Наполеона, ведь он развязал бойню и устлал трупами Европу. Ришелье не
мог это оправдать никакими разговорами о могуществе Франции. Он вспоминал
стоны Измаила и весь ужас кровавой схватки. Все что у него было – сорок тысяч
рублей – «дюк» пожертвовал на дело обороны.
После войны герцог Ришелье отправился в Париж – того требовали семейные дела.
Он задержался там более чем хотел. Ему напоминали, что он француз, да еще
какой крови, надо бы послужить и родине. Это была правда, и Арман Эммануэль
не мог отказаться, но действовал скорее по велению долга, чем сердца. Сердце
его осталось в Одессе. Одинокий, за все эти долгие годы оторвавшийся от того,
что некогда казалось вечным и незыблемым, иногда он ходил в Лувр смотреть на
когда-то принадлежащую ему коллекцию картин и совершенно не чувствовал
негодования по поводу обобравшей его революции. Бедность довела его до того,
что герцог вынужден был продать ордена, полученные в России.
Кое-как начала складываться его политическая карьера – но именно кое-как.
«Дюк» быстро отпросился в отставку, и парламент, зная, что у него нет ни
гроша, назначил ему пенсию. Тот сначала отказывался, но, в конце концов, не
желая никого обидеть, направил деньги на устройство богадельни в Бордо.
Одесситам было чем гордиться, – их начальник оказался на высоте и во Франции.
.Арман Эммануэль де Ришелье скоропостижно скончался на 55-ом году жизни, так
и не выполнив своего намерения вернуться в тот единственный город на земле,
где только и мог быть счастлив.
Список литературы.
1. С.В. Бушуев «История государства Российского», Москва,
издательство «Книжная палата», 1994г.
2. В. О. Ключевский «Российская история», Москва, издательство
«Мысль», 1993г.
3. «Энциклопедия для детей. История России» часть вторая, Москва,
издательство «Аванта+», 1997г.
4. «История России 1682-1861г.» под редакцией В.В. Шелохаева,
Москва, издательство «Терра», 1996г.
5. С.Ф. Платонов «Полный курс лекций по русской истории»,
Петрозаводск, издательство АО «Фолиум», 1996г.
6. Людмила Быченкова, «Папаши города Одессы», журнал «Крестьянка», №
6 за 1993г.
[1] Здесь и далее в статье «Крымские
завоевания» все цитаты приводятся из «Собрания лекций о Русской истории» В.О.
Ключевского. Лекция LXXVI.
[2] Здесь и далее в статье «Григорий
Александрович Потемкин» все не отмеченные сносками цитаты взяты из энциклопедии
издательства «Аванта +», «История России» том второй. Страницы с 133 по 139.
[3] Цитата приведена из книги С.В. Бушуева
«История государства Российского. Историко-библиографические очерки» страница
412.
[4] Цитата приведена из книги С.В. Бушуева
«История государства Российского» страница 403.
[5] Здесь и далее в статье «Осип Михайлович
де Рибас» все цитаты приведены из журнала «Крестьянка», № 6 за 1993г., страницы
с 42 по 43.
Страницы: 1, 2
