Реферат: Интелегенция и революция

сту­дент 1 го кур­са

эко­но­ми­ко-пра­во­во­го

фа­куль­те­та 4 ой груп­пы

Гор­ба­чев Сер­гей

Те­ма: “Ин­тел­ли­ген­ция и ре­во­лю­ция”.

(ре­фе­рат)

На­уч­ный ру­ко­во­ди­тель:

док­тор ис­то­ри­че­ских

на­ук, про­фес­сор

Шев­ла­ков Сер­гей Ни­ко­лае­вич

План:

I. Всту­п­ле­ние . . . . . . . . . . . . . . . 3

II. Ос­нов­ная часть . . . . . . . . . . . 4

III. За­клю­че­ние . . . . . . . . . . . . 25

Спи­сок ис­поль­зуе­мой ли­те­ра­ту­ры:

1. “Ве­ли­кая Ок­тябрь­ская со­циа­ли­сти­че­ская ре­во­лю­ция”.

Эн­цик­ло­пе­дия. Мо­ск­ва, 1977 г.

2. “Со­вет­ская ис­то­ри­че­ская эн­цик­ло­пе­дия”. Мо­ск­ва, 1965 г.

3. Л. Люкс. “Ле­то­пись три­ум­фаль­но­го по­ра­же­ния”. Во­про­сы

фи­ло­со­фии. Мо­ск­ва, 1991 г.

4. “Ли­те­ра­тур­ный Пе­тер­бург, Пет­ро­град”. Мо­ск­ва, 1991 г.

5. В.П. Ба­жов “Ин­тел­ли­ген­ция: во­про­сы и от­ве­ты”. Мо­ск­ва, 1991 г.

При ра­бо­те над этим ре­фе­ра­том кро­ме вы­ше­ука­зан­ной ли­те­ра­ту­ры я

ис­поль­зо­вал еще ряд ма­те­риа­лов вплоть до школь­ных за­пи­сей, ко­то­рые

мне не по­ка­за­лось нуж­ным ука­зы­вать в спи­ске ис­поль­зо­ван­ной

ли­те­ра­ту­ры. Я ни в ко­ей ме­ре не пре­тен­дую на то, что­бы по­ста­вить

свою под­пись в кон­це ра­бо­ты, как ав­тор тек­ста. Этот ре­фе­рат

яв­ля­ет­ся обоб­ще­ни­ем всей ин­фор­ма­ции, ко­то­рую я по­черп­нул из

раз­лич­ных книг. И так как я при­знаю это, я не счел не­об­хо­ди­мым

ука­зы­вать в тек­сте ра­бо­ты сно­ски.

Всту­п­ле­ние.

К из­люб­лен­ным за­пад­ным сте­рео­ти­пам от­но­сит­ся те­зис о так

на­зы­вае­мой раб­ской пси­хо­ло­гии, буд­то бы рас­про­стра­нен­ной в

Рос­сии. Как из­вест­но, этим кли­ше поль­зу­ют­ся уже дав­но, в его

рас­про­стра­не­нии уча­ст­во­ва­ли пред­ста­ви­те­ли са­мых раз­лич­ных

по­ли­ти­че­ских на­прав­ле­ний. Дос­та­точ­но вспом­нить, с од­ной

сто­ро­ны, Мар­кса и Эн­гель­са, а с дру­гой — та­ких кон­сер­ва­тив­ных

ав­то­ров, как Кюс­тин или То­к­виль. Столь шаб­лон­ный об­раз Рос­сии не

учи­ты­ва­ет, од­на­ко, яв­ле­ния, пред­став­ляю­щие со­бой пол­ную

про­ти­во­по­лож­ность то­му, что в за­пад­ных кру­гах яв­ля­ет­ся “ти­пич­но

рус­ским”: речь идет о ре­во­лю­ци­он­ной ин­тел­ли­ген­ции. Вряд ли ка­кая-

ни­будь дру­гая об­ще­ст­вен­ная груп­па в но­вой ев­ро­пей­ской ис­то­рии

бы­ла в та­кой ме­ре склон­на к ра­ди­каль­но­му нон­кон­фор­миз­му и бун­ту.

В са­мом де­ле, этой куч­ке лю­дей уда­лось по­тря­сти ос­но­вы

мо­гу­ще­ст­вен­ной мо­нар­хии и в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни

спо­соб­ст­во­вать ее кра­ху. И это не­смот­ря на то, что ре­во­лю­ци­он­ная

ин­тел­ли­ген­ция не име­ла ни­ка­ко­го влия­ния на ап­па­рат вла­сти, не

бы­ла сколь­ко-ни­будь уко­ре­на в об­ще­ст­ве и в бу­к­валь­ном смыс­ле

сло­ва оли­це­тво­ря­ла бес­поч­вен­ность. О при­чи­нах ре­шаю­ще­го ус­пе­ха

ин­тел­ли­ген­ции ве­дут­ся стра­ст­ные спо­ры и в Рос­сии и на За­па­де. Но

не мень­шей за­гад­кой ос­та­ет­ся и ее кру­ше­ние че­рез ка­ких-ни­будь

де­сять лет по­сле три­ум­фа 1917 го­да.

Вслед за Ге­ор­ги­ем Фе­до­то­вым и не­ко­то­ры­ми дру­ги­ми рус­ски­ми

мыс­ли­те­ля­ми мы мо­жем рас­смат­ри­вать ин­тел­ли­ген­цию как сво­его

ро­да ду­хов­ный ор­ден. “Ус­тав” это­го ор­де­на, хоть и не­пи­са­ный, не

ус­ту­пал по сво­ей стро­го­сти и же­ст­кой рег­ла­мен­та­ции ус­та­ву

лю­бо­го ка­то­ли­че­ско­го мо­на­ше­ско­го ор­де­на. Всту­п­ле­ние в

“об­ще­ст­во по­свя­щен­ных” бы­ло свя­за­но с мно­же­ст­вом обя­за­тельств,

ре­не­гат­ст­во на­ка­зы­ва­лось об­ще­ст­вен­ной опа­лой.

Воз­ник­но­ве­ние ин­тел­ли­ген­ции бы­ло ре­зуль­та­том пе­ре­ло­ма в

ис­то­рии стра­ны, ко­то­рый со­вер­шил­ся за очень ко­рот­кое вре­мя.

Боль­шин­ст­во ис­то­ри­ков со­глас­но в том, что чле­ны ор­де­на, кон­ту­ры

ко­то­ро­го на­ча­ли вы­ри­со­вы­вать­ся в три­дца­тых го­дах про­шло­го

ве­ка, при­над­ле­жа­ли уже к со­вер­шен­но дру­гой ду­хов­ной фор­ма­ции,

не­же­ли ор­га­ни­за­то­ры де­кабрь­ско­го вос­ста­ния 1825 го­да.

Де­каб­ри­сты от­нюдь не из­бе­га­ли кон­так­тов с го­су­дар­ст­вом, это

бы­ли лю­ди, на­хо­див­шие­ся на го­су­дар­ст­вен­ной служ­бе, не­ред­ко

за­ни­мав­шие очень влия­тель­ные по­сты. Они пы­та­лись вос­поль­зо­вать­ся

го­су­дар­ст­вен­ным ме­ха­низ­мом, пре­ж­де все­го ар­ми­ей, для

осу­ще­ст­в­ле­ния сво­ей про­грам­мы. Хо­тя они стре­ми­лись ус­та­но­вить

но­вую фор­му прав­ле­ния — пре­вра­тить са­мо­дер­жа­вие в

кон­сти­ту­ци­он­ную мо­нар­хию, — их об­раз дей­ст­вий (двор­цо­вый

пе­ре­во­рот) вос­хо­дил все-та­ки к XVIII сто­ле­тию.

В от­ли­чие от де­каб­ри­стов, ин­тел­ли­ген­ция с по­ро­га от­ри­ца­ла

го­су­дар­ст­во как та­ко­вое. Слу­ги го­су­дар­ст­ва весь­ма ред­ко

ока­зы­ва­лись в ее ря­дах. Этот ан­ти­го­су­дар­ст­вен­ный ра­ди­ка­лизм

был, ко­неч­но, свя­зан с об­щи­ми по­ли­ти­че­ски­ми ус­ло­вия­ми, ко­то­рые

сло­жи­лись ко вре­ме­ни, ко­гда на сце­ну всту­пи­ла ин­тел­ли­ген­ция.

Дес­по­ти­че­ский ре­жим Ни­ко­лая I по­верг стра­ну в оце­пе­не­ние. Все

го­су­дар­ст­вен­ные или кон­тро­ли­руе­мые го­су­дар­ст­вом уч­ре­ж­де­ния

под­ле­жа­ли ме­лоч­ной бю­ро­кра­ти­че­ской рег­ла­мен­та­ции, и да­же

выс­шие го­су­дар­ст­вен­ные ор­га­ны не бы­ли ис­клю­че­ни­ем. Тот, кто

хо­тел из­бе­жать этой опе­ки и со­хра­нить свою са­мо­стоя­тель­ность, в

прин­ци­пе не имел ино­го вы­хо­да, кро­ме ухо­да во внут­рен­нюю

эмиг­ра­цию. Так под внеш­не спо­кой­ной гла­дью вод за­ро­ж­да­лось то,

че­му су­ж­де­но бы­ло пе­ре­вер­нуть всю стра­ну. Эту

труд­но­оп­ре­де­ли­мую сме­ну на­строе­ний сре­ди час­ти об­ра­зо­ван­но­го

слоя чет­ко за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­ло уже в на­ча­ле 40-х го­дов Третье

Соб­ст­вен­ной Его Им­пе­ра­тор­ско­го ,Ве­ли­че­ст­ва кан­це­ля­рии

от­де­ле­ние — по­ли­ти­че­ская по­ли­ция. Но так как речь шла по­на­ча­лу о

чис­то ду­хов­ном про­цес­се, труд­но бы­ло пред­при­нять про­тив не­го

кон­крет­ные ре­прес­сив­ные ме­ры.

Но­вое вея­ние, за­ме­чен­ное по­ли­ци­ей, бы­ло са­мо по се­бе

сви­де­тель­ст­вом воз­ник­но­ве­ния “не­офи­ци­аль­ной” рус­ской

об­ще­ст­вен­но­сти. Ма­ло-по­ма­лу ста­но­ви­лось яс­но, что

са­мо­дер­жа­вие, не знав­шее ин­сти­ту­цио­наль­ных ог­ра­ни­че­ний вла­сти,

все же в ог­ром­ной сте­пе­ни за­ви­сит от об­ще­ст­вен­ной под­держ­ки,

ху­же все­го — не име­ет шан­сов дол­го про­су­ще­ст­во­вать при на­ли­чии

все бо­лее уг­луб­ляв­шей­ся тре­щи­ны ме­ж­ду вла­стью и

об­ще­ст­вен­но­стью.

Тут ин­те­рес­но от­ме­тить, на­сколь­ко от­ли­ча­лось, на­чи­ная при­мер­но

с се­ре­ди­ны про­шло­го сто­ле­тия, раз­ви­тие Рос­сии от за­пад­но­го

пу­ти, как ве­ли­ка бы­ла асин­хрон­ность об­ще­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ско­го

раз­ви­тия обе­их час­тей кон­ти­нен­та. По­сле по­ра­же­ния ре­во­лю­ции

1848 го­да в за­пад­но-ев­ро­пей­ском об­ще­ст­ве шел не­ук­лон­ный про­цесс

внут­рен­ней ин­те­гра­ции и кон­со­ли­да­ции. Опыт ре­во­лю­ци­он­ных

со­бы­тий по­ка­зал про­тив­ни­кам ста­ро­го ре­жи­ма, что су­ще­ст­вую­щий

по­ря­док не под­да­ет­ся пря­мо­му раз­ру­ше­нию сни­зу. В то же вре­мя

часть кон­сер­ва­то­ров по­ня­ла, что об­ще­ст­вен­ное мне­ние — край­не

важ­ный ас­пект по­ли­ти­че­ской жиз­ни, что дли­тель­ное со­про­тив­ле­ние

иде­ям, за­хва­тив­шим об­ще­ст­во, борь­ба про­тив “ду­ха” вре­ме­ни —

бес­пер­спек­тив­на. На­ме­тил­ся ком­про­мисс, ко­то­рый по­зво­лил

су­ще­ст­вую­щей сис­те­ме ин­тег­ри­ро­вать преж­них сво­их про­тив­ни­ков.

Об­щим зна­ме­на­те­лем стал на­цио­на­лизм. На­цио­на­ли­сти­че­ская

со­цио­ло­гия от­влек­ла ши­ро­кие слои на­се­ле­ния от внут­рен­них

кон­флик­тов. О рас­про­стра­не­нии на­цио­на­ли­сти­че­ско­го соз­на­ния

сре­ди мел­ко­бур­жу­аз­ных масс, ма­ло от­ли­чав­ших­ся по сво­ему

со­ци­аль­но­му ста­ту­су от про­ле­та­риа­та, из­ра­иль­ский ис­то­рик Яков

Таль­мон пи­шет, что им, этим мас­сам, боль­ше нра­ви­лось при­над­ле­жать к

из­бран­ной на­ции, чем к ущерб­лен­но­му в сво­их ин­те­ре­сах клас­су. Но и

ра­бо­чие пар­тии, доль­ше всех сра­жав­шие­ся с по­вет­ри­ем

на­цио­на­лиз­ма, как из­вест­но, в кон­це кон­цов сда­лись и в 1914 го­ду

по­плы­ли по те­че­нию. Вклю­че­ние ра­бо­че­го клас­са в “на­цио­наль­ный

фронт” соз­да­ло важ­ней­шие пред­по­сыл­ки для “вой­ны на­ро­дов” — Пер­вой

ми­ро­вой вой­ны.

На­сколь­ко ина­че все вы­гля­де­ло в Рос­сии! Ев­ро­пей­ские со­бы­тия 1848-

49 гг. прак­ти­че­ски не за­тро­ну­ли стра­ну, а по­то­му здесь не бы­ло и

раз­оча­ро­ва­ния в ре­во­лю­ци­он­ных иде­ях. В то вре­мя как мно­гие

быв­шие ра­ди­ка­лы на За­па­де упо­ва­ли — и чем даль­ше, тем боль­ше — на

спа­си­тель­ную на­цио­наль­ную идею, на Вос­то­ке толь­ко треть осоз­на­ли

зна­че­ние ре­во­лю­ци­он­но­го идеа­ла. Лю­бая кри­ти­ка ре­во­лю­ции

вос­при­ни­ма­лась ин­тел­ли­ген­ци­ей как пре­да­тель­ст­во. По сло­вам

фи­ло­со­фа Се­ме­на Фран­ка, на­до бы­ло об­ла­дать по­ис­ти­не

не­обы­чай­ным гра­ж­дан­ским му­же­ст­вом, что­бы в до­ре­во­лю­ци­он­ной

Рос­сии вы­сту­пить за ком­про­мисс с пра­ви­тель­ст­вом.

За­ме­тим, что эта чер­та не бы­ла свой­ст­вен­на ин­тел­ли­ген­ции с

са­мо­го на­ча­ла. Спер­ва “ор­ден” пред­став­лял со­бой лишь од­но из

от­ветв­ле­ний об­ще­ев­ро­пей­ско­го ре­во­лю­ци­он­но­го дви­же­ния.

Из­вест­но, что ро­ман­ти­че­ская идеа­ли­за­ция ре­во­лю­ции бы­ла

рас­про­стра­не­на сре­ди об­ра­зо­ван­ных кру­гов на всем ев­ро­пей­ском

кон­ти­нен­те вплоть до 1848 го­да. Свое­об­ра­зие ре­во­лю­ци­он­но­го

раз­ви­тия Рос­сии вы­яв­ля­ет­ся лишь по­сле сме­ны от­цов-ос­но­ва­те­лей

“ор­де­на” ин­тел­ли­ген­та­ми но­во­го ти­па. Это про­изош­ло по­сле

во­ца­ре­ния Алек­сан­д­ра II: па­ра­докс со­сто­ит в том, что

ра­ди­ка­ли­за­ция ин­тел­ли­ген­ции сов­па­ла с прав­ле­ни­ем мо­нар­ха,

во­шед­ше­го в рус­скую ис­то­рию под име­нем “ца­ря-ос­во­бо­ди­те­ля” и,

соб­ст­вен­но, вы­звав­ше­го сво­ей ре­фор­ма­тор­ской дея­тель­но­стью

под­лин­ную ре­во­лю­цию свер­ху. Этот пе­ре­лом в ис­то­рии “ор­де­на” до

се­го вре­ме­ни ста­вит в ту­пик ис­сле­до­ва­те­лей. Фе­до­тов срав­ни­вал

его да­же с раз­ры­вом ме­ж­ду по­ко­ле­ния­ми в За­пад­ной Ев­ро­пе по­сле

Пер­вой ми­ро­вой вой­ны. Но тот раз­рыв был по­ня­тен. А вот ду­хов­ный

по­во­рот рус­ской ин­тел­ли­ген­ции по­сле 1855 го­да ка­жет­ся за­гад­кой.

Ведь он про­изо­шел в мир­ной ат­мо­сфе­ре, на фо­не ли­бе­ри­за­ции свер­ху,

при­том дос­та­точ­но по­сле­до­ва­тель­ной, что­бы за­тро­нуть са­мые

ос­но­вы су­ще­ст­вую­ще­го по­ряд­ка. И вот в этот мо­мент ин­тел­ли­ген­ция

пе­ре­хо­дит на же­ст­кие и не­при­ми­ри­мые по­зи­ции. Ро­ман­ти­ков и

идеа­ли­стов со­ро­ко­вых го­дов вы­тес­ни­ли “реа­ли­сты” и “ни­ги­ли­сты”,

не по­хо­жие на сво­их меч­та­тель­ных пред­ше­ст­вен­ни­ков.

По­ве­де­ние от­цов бы­ло бо­лее или ме­нее ло­гич­ным. Их ре­ак­ция на

по­ли­ти­че­ские со­бы­тия пред­став­ля­ет­ся аде­к­ват­ной. Эти лю­ди

со­про­тив­ля­лись ре­прес­сив­но­му ни­ко­ла­ев­ско­му ре­жи­му, а ре­фор­мы

но­во­го ца­ря при­вет­ст­во­ва­ли с эй­фо­ри­че­ским во­оду­шев­ле­ни­ем.

Го­ло­са про­тес­та, ко­то­рые раз­да­ва­лись в ста­не ра­ди­каль­но

на­стро­ен­ных де­тей, ка­за­лись им до­сад­ным дис­со­нан­сом. Эти го­ло­са

пор­ти­ли ат­мо­сфе­ру на­цио­наль­но­го при­ми­ре­ния, ус­та­но­вив­шую­ся

бы­ло с при­хо­дом к вла­сти Алек­сан­д­ра II.

Раз­рыв двух по­ко­ле­ний боль­шин­ст­во ис­то­ри­ков пы­та­ет­ся объ­яс­нить

со­слов­ны­ми или идео­ло­ги­че­ски­ми при­чи­на­ми. Об от­цах го­во­рит­ся,

что они про­ис­хо­ди­ли по боль­шей час­ти из по­ме­щичь­их се­мей. Их

со­ци­аль­ное по­ло­же­ние бы­ло ста­биль­ным. Лишь очень ред­ко

при­хо­ди­лось этим лю­дям тер­петь ну­ж­ду. От­сю­да де­ла­ет­ся вы­вод, что

уже в си­лу сво­его про­ис­хо­ж­де­ния от­цы не мог­ли быть со­ци­аль­но

бес­поч­вен­ны­ми и идео­ло­ги­че­ски не­при­ми­ри­мы­ми, ка­ки­ми ста­ли

по­сле­дую­щие по­ко­ле­ния рус­ской ин­тел­ли­ген­ции. Для от­цов буд­то бы

бы­ло ес­те­ст­вен­ным ува­жать тра­ди­ци­он­ные фор­мы об­ще­ние и пра­ви­ла

иг­ры с про­тив­ни­ком, во­пре­ки идео­ло­ги­че­ским рас­хо­ж­де­ни­ям.

От­каз от при­ли­чий, ог­руб­ле­ние язы­ка и ожес­то­че­ние

по­ли­ти­че­ско­го мыш­ле­ния ис­то­ри­ки объ­яс­ня­ют тем, что в

ин­тел­ли­гент­ский “ор­ден” ста­ли рек­ру­ти­ро­вать­ся вы­ход­цы из ниж­них

сло­ев.

Мас­тер­ски опи­са­ли но­вый тип ин­тел­ли­ген­та не­ко­то­рые от­цы,

пе­ре­жив­шие под­лин­ный шок при по­яв­ле­нии так на­зы­вае­мых но­вых

лю­дей. Ес­ли ве­рить Гер­це­ну, “но­вые лю­ди” бы­ли чув­ст­ви­тель­ны, как

ми­мо­зы, ма­лей­шая кри­ти­ка ка­за­лась им ос­корб­ле­ни­ем их

дос­то­ин­ст­ва. Но са­ми они, что на­зы­ва­ет­ся, за сло­вом в

кар­ман не лез­ли. Кри­ти­куя дру­гих, они ста­но­ви­лись со­вер­шен­но

бес­по­щад­ны­ми. Не­по­мер­ное чес­то­лю­бие со­че­та­лось у них с

ос­корб­лен­ной по­зой, они об­ви­ня­ли во всем об­ще­ст­во, в ко­то­ром не

на­хо­ди­ли же­лае­мо­го при­зна­ния.

С кри­ти­кой не­поч­ти­тель­ных де­тей-”ни­ги­ли­стов” вы­сту­пи­ли

Тур­ге­нев, Дос­то­ев­ский и дру­гие пред­ста­ви­те­ли “ро­ман­ти­че­ско­го”

по­ко­ле­ния ин­тел­ли­ген­ции. Их по­верг­ло в ужас не толь­ко по­ве­де­ние,

но пре­ж­де все­го ми­ро­воз­зре­ние этих по­сле­ды­шей, их яро­ст­ный по­ход

про­тив идеа­ли­сти­че­ской эс­те­ти­ки и фи­ло­со­фии, об­ра­ще­ние к

плос­ко­му ма­те­риа­лиз­му и ути­ли­та­риз­му. Идеа­ли­сты ви­де­ли в этом

ка­кое-то на­ше­ст­вие ван­да­лов на рус­скую куль­ту­ру.

Но по­пыт­ки объ­яс­нить эти пе­ре­ме­ны толь­ко тем: что в “ор­ден”

втор­га­лись не­дво­рян­ские эле­мен­ты (раз­но­чин­цы), ос­тав­ля­ют без

от­ве­тов мно­же­ст­во во­про­сов Ведь вы­ход­цы из ни­зов не бы­ли

ред­ко­стью и сре­ди от­цов (наи­бо­лее из­вест­ный при­мер — Бе­лин­ский): с

дру­гой сто­ро­ны, не­вос­пи­тан­ные де­ти под­час про­ис­хо­ди­ли из

поч­тен­ных и со­стоя­тель­ных се­мей, на­при­мер, Пи­са­рев.

Объ­яс­ни­тель­ная мо­дель, опе­ри­рую­щая толь­ко со­ци­аль­ны­ми

кри­те­рия­ми, не­удов­ле­тво­ри­тель­на и по дру­гим при­чи­нам. Де­ло в

том, что она со­сре­до­то­че­на ис­клю­чи­тель­но на рос­сий­ских де­лах и

упус­ка­ет из ви­ду то факт, что кру­ше­ние ро­ман­тиз­ма и по­во­рот к

“реа­лиз­му”, к ве­ре в нау­ку, есть об­ще­ев­ро­пей­ский фе­но­мен,

се­ре­ди­ны про­шло­го ве­ка. И на За­па­де вре­мя ин­тел­лек­ту­аль­но­го

пре­об­ла­да­ния эс­те­тов и идеа­ли­стов, ув­ле­чен­ных вы­со­ки­ми

фи­ло­соф­ски­ми ма­те­рия­ми, ухо­ди­ло в про­шлое. Но об­ра­ще­ние к

дей­ст­ви­тель­но­сти оз­на­ча­ло здесь при­ня­тие не­из­беж­но свя­зан­ных с

нею об­стоя­тельств. Не­ма­ло быв­ших ре­во­лю­цио­не­ров 1848 го­да

от­ка­за­лось от идей, за ко­то­ры­ми не стоя­ло ни­ка­ких ма­те­ри­аль­ных

сил. Эти идеи пре­вра­ти­лись для них в хи­ме­ры. Ав­густ фон Ро­хау в кни­ге

“Ос­но­вы ре­аль­ной по­ли­ти­ки” (1835), сыг­рав­шей ог­ром­ную роль в

эво­лю­ции по­ли­ти­че­ских идей то­го вре­ме­ни, пи­сал, что толь­ко власть

яв­ля­ет­ся си­лой, спо­соб­ной пра­вить, власть — пер­вое ус­ло­вие сча­стья

на­ро­дов: на­ция, пре­неб­рег­шая вла­стью, от­жи­ла свое. Сло­ва эти

ци­ти­ро­ва­лись по­том мно­го раз.

В Рос­сии ко­нец “идеа­лиз­ма” при­вел к со­вер­шен­но дру­гим

ре­зуль­та­там. По­во­рот к реа­лиз­му оз­на­чал не при­зна­ние

дей­ст­ви­тель­но­сти со все­ми ее при­ят­ны­ми и не­при­ят­ны­ми

сто­ро­на­ми, а к то­му, что ей бы­ла объ­яв­ле­на не­при­ми­ри­мая вой­на.

Не бы­ло здесь и от­ка­за от по­ли­ти­ки, все­це­ло ос­но­ван­ной на идей­ных

прин­ци­пах. На­обо­рот, имен­но та­кая по­ли­ти­ка и вос­тор­же­ст­во­ва­ла,

а нрав­ст­вен­ный ри­го­ризм ин­тел­ли­ген­ции дос­тиг бес­при­мер­но­го

на­ка­ла.

То, что “реа­ли­сты” и ма­те­риа­ли­сты 60-70 го­дов про­шло­го ве­ка так

“не­ра­зум­но” реа­ги­ро­ва­ли на то­гдаш­нюю рус­скую дей­ст­ви­тель­ность,

в оте­че­ст­вен­ной пуб­ли­ци­сти­ке не зря рас­це­ни­ва­лось как глу­бо­кая

на­цио­наль­ная тра­ге­дия. Не­ма­ло тре­бо­ва­ний, вы­дви­ну­тых

пред­ше­ст­вую­щи­ми по­ко­ле­ния­ми про­тив­ни­ков са­мо­дер­жа­вия,

вы­пол­ня­лись то­гда од­но за дру­гим: ос­во­бо­ж­де­ние кре­сть­ян,

смяг­че­ние цен­зу­ры, су­деб­ная ре­фор­ма, ме­ст­ное са­мо­управ­ле­ние

(зем­ст­во). Ра­ди­каль­ная ин­тел­ли­ген­ция не при­да­ва­ла все­му это­му

ни­ка­ко­го зна­че­ния. Она не со­би­ра­лась уча­ст­во­вать в этой

гран­ди­оз­ной ре­фор­ма­тор­ской дея­тель­но­сти. Дру­ги­ми сло­ва­ми, она

са­ма от­стра­ни­ла се­бя от прак­ти­че­ской ра­бо­ты, ко­то­рая толь­ко и

мог­ла стать для нее шко­лой по­ли­ти­че­ско­го мыш­ле­ния и дей­ст­вия.

Бо­рис Чи­че­рин, один из са­мых вы­даю­щих­ся пра­во­ве­дов

до­ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии, сто­рон­ник ре­форм Алек­сан­д­ра II, счи­тал

ри­го­ризм ин­тел­ли­ген­ции при­зна­ком ее по­ли­ти­че­ской не­зре­ло­сти.

Это оз­на­ча­ло, что рус­ское об­ще­ст­во все еще ну­ж­да­ет­ся в

по­ли­ти­че­ской опе­ке, и Чи­че­рин пре­ду­пре­ж­дал про­тив

преж­де­вре­мен­но­го, как ему ка­за­лось, вве­де­ния Кон­сти­ту­ции в

Рос­сии. А ведь это был один из наи­бо­лее яр­ких рус­ских ли­бе­ра­лов! Но

так бы­ли на­строе­ны и не­ко­то­рые сто­рон­ни­ки об­нов­ле­ния в са­мом

пра­ви­тель­ст­вен­ном ап­па­ра­те, на­при­мер, Ни­ко­лай Ми­лю­тин,

при­над­ле­жав­ший к са­мо­му ра­ди­каль­но­му их кры­лу. Они то­же хо­те­ли

ог­ра­дить де­ло ре­форм от об­ще­ст­вен­но­го “без­рас­суд­ст­ва”.

Боль­шин­ст­во из них бы­ло про­тив уча­стия об­ще­ст­вен­ных кру­гов в

при­ня­тии по­ли­ти­че­ских ре­ше­ний, на выс­шем уров­не. Са­мо­дер­жа­вие,

за­мет­но из­ме­нив­шее­ся при Алек­сан­д­ре II, бы­ло для них иде­аль­ным

ин­ст­ру­мен­том мо­дер­ни­за­ции и про­грес­са. Кста­ти ска­зать, они

за­щи­ща­ли са­мо­дер­жав­ный строй не толь­ко от ре­во­лю­цио­не­ров, но и

от кон­сер­ва­тив­но на­стро­ен­но­го дво­рян­ст­ва. Имен­но эти дво­ря­не

за­иг­ры­ва­ли с иде­ей кон­сти­ту­ции, что­бы соз­дать про­ти­во­вес для

час­ти пра­ви­тель­ст­вен­но­го ап­па­ра­та, скло­няю­щей­ся к ре­фор­мам.

Страницы: 1, 2

Голосование

Как вы оцениваете работу нашего сайта? Отлично Хорошо Нормально Плохо Результаты