правительства. Все надежды возлагались на внутреннюю контрреволюцию, и помощь
белому движению деньгами, оружием и снаряжением резко возросла.
На ряде мирных конференций, имевших место в этот период, французские делегаты
всемерно сопротивлялись установлению каких бы то ни было контактов с
Советским правительством. В то же время справедливым будет отметить, что они
высказывались и против заключения соглашений, направленных на закрепление
территориальной раздробленности России. Так, в январе 1919 г. правительство
Франции отвергло предложение президента США Вильсона о созыве на Принцевых
островах конференции представителей Антанты и всех правительств на территории
бывшей Российской империи.
Осенью 1919 г. Клемансо провозгласил политику блокады и создания «санитарного
кордона» вокруг Советской России. Вступив в острое соперничество с Англией,
французское правительство добивалось объединения под своей эгидой ряда стран
Восточной Европы (Румынии, Югославии, Чехословакии, Польши), а также
новообразованных государств Прибалтики. Франция стремилась создать
предпосылки для установления своей гегемонии в Европе. После победы
Национального блока на выборах тот же политический курс продолжало новое
правительство Франции во главе с А. Мильераном.
В январе 1920 г. Верховный совет Антанты принял решение о прекращении блокады
Советской России. Ряд стран Запада начал отходить от политики прямого
противостояния с Советской Россией. Но правительство Национального блока
продолжало придерживаться подобной политики. В частности, Франция направила
военных советников и оказала значительную материальную помощь Польше во время
польско-советской войны, а также войскам Врангеля, которого в августе 1920 г.
правительство Мильерана признало «правителем юга России».
Глава II. Внешняя политика правительств Бриана и Пуанкаре
К началу 1921 г. происходит определенная переориентация французской внешней
политики. Находившееся у власти с сентября 1920 г министерство Лейга было
вынуждено уйти в отставку, и 16 января 1921 г. было сформировано новое
правительство, во главе которого стал Аристид Бриан. Его назначение было
показателем перегруппировки сил в составе Национального блока. В отличие от
своих предшественников, Бриан принадлежал к одной из «левых» буржуазных
организаций — партии «Республиканских социалистов». Приверженность идеям Лиги
наций и декларативный пацифизм Бриана воспринимались как отказ от военных
авантюр и залог нормализации отношений с другими странами, а его
шовинистическая позиция во время войны казалась гарантией настойчивости в
вопросах о германских репарациях или о долгах царского и Временного
правительств России.
В отношении России основой оставался антисоветский курс. Новый кабинет
намеревался лишь совершить переход от прямого участия в вооруженной
интервенции к методам изоляции и блокады Советской Республики. Этот поворот
французская буржуазия совершала куда медленнее и нерешительнее, чем правящие
круги других стран (например, Англии и Италии). Правительство Бриана
продолжало оказывать поддержку всем силам, враждебным Советской России, и
добиваться создания у ее границ зависимых от Франции военных блоков. Оно
тормозило заключение (а потом выполнение) советско-польского договора, в
феврале 1921 г. подписало с Польшей договор о союзе. Франция завершила
начатое в 1920 г. сколачивание Малой Антанты и так называемого Прибалтийского
блока (гарантийный договор Польши с Латвией, Эстонией и Финляндией); в марте
1921 г. заключило секретное соглашение с Японией, находящейся в состоянии
военного конфликта с Советской Россией, о переброске на Дальний Восток
остатков врангелевских войск.
Французское правительство пыталось использовать трагическое положение,
сложившееся в Поволжье, и в обмен на помощь голодающим добиться признания
Советской Республикой всех долгов царского и Временного правительств. Под
эгидой Лиги наций был даже создан «Комитет экспертов по оказанию помощи
России», во главе которого стоял француз Нуланс. Однако его деятельность из-
за непримиримой позиции советского руководства в отношении внешнего долга
была весьма ограниченной.
Бриан выступил как поборник смягчения разногласий с Англией, обострившихся
накануне его прихода к власти, и противник односторонних действий по
отношению к Германии. «Недостаточно, чтобы Франция одна решила выполнить
заключенный договор в соответствии со своими интересами,—говорил
он.—Необходим постоянный обмен мнениями с союзниками... В противном случае
все может рухнуть».
Идея Бриана состояла в том, чтобы связать требования выплаты германских
репараций с проблемой гарантий безопасности французских границ. На
конференциях союзников в Париже (январь) и Лондоне (март 1921 г.) была
достигнута договоренность об общей сумме репараций и о порядке взимания
платежей, а также о санкциях, вплоть до оккупации немецкой территории,
которые могут быть применены в случае отказа или саботажа со стороны
Германии. В порядке реализации этого соглашения союзнические войска в марте
1921 г. были введены в города Дуйсбург, Рурорт и Дюссельдорф.
Соглашения с Англией подверглись резкой критике со стороны наиболее
воинственных элементов правящего лагеря во Франции. Так. А. Тардье резко
критиковал уступки Англии на Ближнем Востоке, на которые пошло французское
правительство, и утверждал, что все, чего Бриан якобы добился, уже по сути
дела содержалось в Версальском договоре.
К осени 1921 г. оппозиция правительству Бриана возросла и активизировалась.
Ряд действий, предпринятых правительством Бриана в конце года, обострил
положение. Франция потерпела неудачу на Вашингтонской конференции, где,
согласившись на условия, ограничивавшие ее морскую мощь, не сумела добиться
каких-либо серьезных гарантий своих сухопутных границ. Бриан явно переоценил
остроту англо-американских противоречий. Оказался неосуществимым выдвинутый
им план создания англо-французского банковского консорциума для контроля над
финансами Германии. Правительство США решительно отвергло попытку поставить
расчеты по межсоюзническим долгам в зависимость от получения репарационных
платежей Германии.
Особенно яростную критику со стороны правого крыла Национального блока вызвал
выдвинутый Брианом на декабрьских переговорах с Англией план создания такого
«эластичного союза», к которому впоследствии можно было бы привлечь и
Германию. Разногласия в правящей коалиции предвещали кризис, который в начале
1922 г. разразился в связи с так называемым русским вопросом.
Во Франции после провала интервенции с возрастающей настойчивостью стали
раздавайся голоса в пользу изменения политики по отношению к Советской
России. В них звучали и разочарование в попытках насильственно изменить ход
истории, и боязнь того, что другие державы опередят Францию, закрепив за
собой обширный русский рынок, и даже наивная с сегодняшней точки зрения
надежда на то, что под влиянием сотрудничества изменятся сами большевики.
Воздействие этих настроений и реалистическая оценка ситуации побудили Бриана
высказаться в пользу более гибкого, маневренного курса и принять участие в
обсуждении условий созыва конференции в Генуе, на которую предполагалось
пригласить и советскую делегацию.
Но для наиболее влиятельных групп буржуазии даже это казалось неприемлемым. В
газетах «Матен». «Тан», «Журналь де деба», «Эко де Пари» началась
ожесточенная кампания против Бриана и его политики. Президент республики
Мильеран в телеграмме, посланной Бриану, выразил «сожаления и опасения» но
поводу решения созвать конференцию с участием Советской России. Кабинет
Бриана пал, и во главе нового правительства, сформированного в январе 1922
г., стал Раймон Пуанкаре. Его приход к власти предвещал отказ от всех ранее
намеченных переговоров и вступление на путь односторонних действий,
рассчитанных на то, чтобы при помощи силы решить вопрос о гегемонии в Европе
в национальных интересах Франции.
Прежде всего активизировалась антисоветская политика Национального блока. Не
имея возможности открыто отказаться от участия в Генуэзской конференции,
глава нового правительства упорно повторял, что намерен следовать курсу
своего предшественника и даже готов «признать Советы», но лишь в том случае,
если это произойдет на «прочной реалистической основе», т. е. при условии
признания долгов царского и Временного правительств и возвращения
национализированной собственности иностранцам.
С первого дня своего существования правительство Пуанкаре начало проводить
активную политику по установлению гегемонии в Европе. Увеличились военные
расходы. В проекте бюджета на 1923 г. предполагалось истратить только на
военное снаряжение более 5 млрд. фр., в то время как на нужды народного
здравоохранения ассигновывалось лишь 283 млн. фр. Если за четыре года
(1919—1922 гг.) военный бюджет составлял в сумме 22 млрд. фр., то на один
1923 г. предназначалось 9,5 млрд. фр.
В июне 1922 г. был принят закон, установивший срок военной службы в 18
месяцев. Это увеличивало контингенты французской армии по сравнению с
первоначальными планами на одну треть и доводило ее численность в мирное
время до 700 тыс. человек. По длительности срока военной службы Франция
выходила на первое место в Европе (разделяя его лишь со своей союзницей
Польшей).
Выдвинутые правительством Пуанкаре шовинистические лозунги; привлекали
значительную часть населения кажущейся простотой достижения господства
Франции в Европе. Однако на протяжении всего 1922 г. внутри Национального
блока усиливалось расхождение между правыми партиями, составлявшими основу
правительственной коалиции, и радикалами, выступавшими за более гибкий курс.
Наибольшей остроты противоречия внутри правящей коалиции достигли в связи с
проблемой отношений с Советской Россией. Многие влиятельные лидеры радикалов
с возрастающей настойчивостью требовали поворота к «примирению». В пользу
этого после заключения в апреле 1922 г. советско-германского договора в
Рапалло стал решительно высказываться известный французский политик
либерального толка Э. Эррио. «Меня преследовал страх увидеть Францию,
оставшуюся в одиночестве»,— позже признавался он. В сентябре — октябре 1922
г. Э. Эррио в сопровождении Э. Даладье совершил, формально в качестве
частного лица, поездку в Советскую Россию.
Позиция Эррио резко противоречила той. которой придерживалось руководство
Национального блока. Статьи Эррио, публиковавшиеся во время его путешествия,
вызвали яростные нападки в прессе, поддерживающей правительство.
Пуанкаре видел выход в усилении борьбы за господство Франции в Европе. С
середины 1922 г. внешняя политика французского правительства стала
приобретать все более провокационный и угрожающий характер. Она была явно
рассчитана на то, чтобы завести в тупик переговоры с6 урегулировании
репарационной проблемы и развязать себе руки для односторонних действий.
Выступая в июне 1922 г. в палате депутатов, Пуанкаре откровенно угрожал, что,
если «союзники не согласятся на применение санкций, то Франция будет
действовать самостоятельно». На Лондонской конференции в августе он
потребовал «продуктивных залогов» (к которым Пуанкаре относсил, например,
оккупацию рурской области Германии) как гарантии уплаты репараций, что по
сути дела означало установление неограниченного контроля над германской
металлургией. Срыв переговоров между представителями металлургической отрасли
двух стран в декабре 1922 г. был воспринят Францией как сигнал к атаке.
Опираясь на обеспеченное большинство в репарационной комиссии, французы
добились 26 декабря решения о том, что Германия преднамеренно не произвела
поставки в счет репараций.
Было очевидно, что вторжение в Рур—дело дней. Подготавливая акт агрессии,
правительство Пуанкаре старалось отодвинуть все внутриполитические проблемы
на второй план. В речах самого премьера и его ближайших сотрудников —
министра юстиции Л. Барту, министра внутренних дел М. Монури, министра
общественных работ И. Ле Трокера и др.— постоянно варьировалась мысль о
необходимости сплочения всей нации против тех, кто хочет лишить Францию
плодов ее победы. Распространялась также идея, что получение
репараций—главное условие для повышения уровня жизни всех французов, к каким
бы социальным группам они ни принадлежали.
11 января 1923 г. французская армия под командованием генерала Декута
вступила в Эссен. К началу февраля вся Рурская область была оккупирована
французскими и бельгийскими войсками, численность которых достигала 60 тыс.
человек. Правительство Пуанкаре всеми силами старалось представить свои
действия как некую «полицейскую акцию», вызванную отказом Германии от уплаты
репараций. Глава правительства утверждал, что задача солдат состоит только в
том, чтобы обеспечить безопасность французских и бельгийских инженеров из
«Международной миссии контроля над металлургическими заводами и шахтами»,
которой было поручено наладить производство в Pvpe: обе страны «имеют лишь
одно намерение — обеспечить поставки угля. который принадлежит им по праву».
Пресса Франции всех оттенков и направлений настойчиво внушала своим
читателям, что оккупация Рура соответствует интересам всего французского
народа; на все лады твердили, что бедствия рабочих, разорение мелкой
буржуазии и обнищание крестьянства, инфляция и дороговизна вызваны саботажем
выплаты репараций «бошами» «Нужно отложить все столкновения партий и помочь
своему правительству...— призывала 30 января газета «Тан».— Речь идет лишь о
том, чтобы быть французом и хотеть для Франции победы справедливости».
При помощи подобных обращений Национальному блоку удалось добиться известного
сплочения. За кредиты на оккупационные нужды высказывались все группы
парламентского большинства. Э. Эррио ограничился тем, что воздержались от
голосования.
В действиях правительства Пуанкаре все более отчетливо проявлялось стремление
расчленить Германию. Были установлены таможенные барьеры, отделявшие Рур от
остальной территории Германии, введены ограничения на ввоз и вывоз товаров;
управление железными дорогами стали осуществлять мобилизованные французские
чиновники и специалисты. В то же время предоставлялись денежные субсидии и
оказывалась разнообразная поддержка рейнским сепаратистам, добивавшимся
создания «буферной» Рейнской республики. С их лидером Дортеном и с обер-
бургомисгром Кёльна К. Аденауэром велись переговоры о проведении в Рейнско-
Вестфальской области сепаратной денежной реформы, которая явилась бы первым
шагом к разрушению единства Германии. Секретные связи поддерживались и с
сепаратистскими кругами Баварии.
Угроза, созданная политикой французского правительства, вызвала обострение
международных отношений. Англия, ранее провоцировавшая Францию на вторжение
из стремления изолировать ее, а также вызвать обострение топливного кризиса
(выгодного английским экспортерам угля), как только оккупация началась,
оказалась в состоянии острого конфликта с Францией. Соединенные Штаты Америки
также не собирались допустить утверждения Франции в Руре, хотя перед началом
событий они и подталкивали ее на решительные действия, считая, что обострение
кризиса в Европе позволит им выступить в роли арбитра.
Вторжение в Рур вызвало назревание политического кризиса в Германии.
Правительство Куно, выражавшее интересы ведущих рурских монополий, ответило
на оккупацию отзывом своих дипломатических представителей из Парижа и
Брюсселя, выдвинуло лозунг «отечество в опасности» и призвало народ к
«пассивному сопротивлению», т. е. к прекращению добычи угля и производства
продукции, предназначенной для Франции и Бельгии, к отказу выполнять
распоряжения оккупационных властей. Начатая таким образом «рурская война»
вызвала дезорганизацию всей экономики Германии.
Но последствия оккупации Рура тяжело сказались и на экономике Франции. Почти
полное прекращение добычи угля в Руре привело к свертыванию ряда отраслей
французской промышленности, к безработице и дороговизне. Цены на уголь
стремительно росли: его единственным поставщиком оказалась Англия. «Наша
интервенция в Рур приносит ей более 10 млн. фр. в день»,—сообщал
корреспондент газеты «Энформасьон» В. Камбон. Попытки правительства
Национального блока изменить положение, вводя в Рур новые контингенты войск и
применяя жестокие методы подавления стачек, привели лишь к увеличению
расходов на оккупацию и росту налогов.
Свидетельством неудачи были франко-бельгийские переговоры в апреле 1923 г.,
на которых впервые был поднят вопрос о целесообразности оккупации. Оправдывая
свои действия, союзники заявляли, что отвод их войск из Рура станет возможным
лишь тогда, когда Германия не только выплатит репарации, но и покроет
связанные с оккупацией расходы. Минимальный расчет показывал, что это
означает 10 лет оккупации.
Вторжение в Рур и вызванная им волна шовинизма временно затормозили рост
оппозиции, но к середине 1923 г. последствия этой авантюры уже принесли свои
плоды. Возросли международная изоляция Франции и противодействие политике
Национального блока со стороны Англии и США. Неуклонно ухудшалось положение
населения Франции, ширилось забастовочное движение. В такой обстановке
завершился отход от Национального блока «левых» партий французской буржуазии.
В парламенте вновь заговорили о необходимости нормализация отношений с СССР.
По мере того как обнаруживался провал оккупационной политики, возрастала
настойчивость, с которой правительство Пуанкаре добивалось сотрудничества с
центральным немецким правительством. Это сотрудничество стало быстро
развиваться после падения в Германии правительства Куно. Новое правительство
во главе со Штреземаном, включавшее в свой состав социал-демократов,
проводило курс, рассчитанный на урегулирование рурского кризиса с участием
Англии и США.
Глава III. Внешняя политика Франции после прихода к власти радикалов
Годы 1924—1929, когда трагедия первой мировой войны уже как будто отходила в
прошлое, а угроза второй еще не появилась на историческом горизонте, для
Европы были периодом временной частичной стабилизации. Но Франция в эти же
годы прошла через ряд кризисов во внутренней и внешней политике.
Политическая история этих лет делится на две ярко выраженные части:
пребывание у власти и распад Левого блока, союза радикал-социалистов с
социалистической партией (1924—1926 гг.) и правление правоцентристской
коалиции буржуазных партий во главе с Пуанкаре, взявшей на вооружение лозунг
«национального единения» (1926—1929 гг.). К рассматриваемому периоду
относится первая из указанных частей. Он в первую очередь отмечен приходом к
власти во Франции радикалов.
Менее чем за пять лет, прошедших со времени поражения радикал-социалистов на
предыдущих выборах, эта партия восстановила свои силы настолько, что пришла к
управлению страной. Этим возрождением она в значительной мере была обязана
своему председателю Эдуарду Эррио, впервые избранному на этот пост в 1919 г.
Сразу же после прихода к власти, 21 июня, Эррио отправился в Англию для
переговоров с Макдональдом, а затем побывал в Брюсселе. Предметом обсуждения
была проблема германских репараций и оккупации Рура, которая поставила
Францию в трудное положение.
Франция пыталась поставить выплату своих военных долгов Америке и Англии в
зависимость от поступления германских платежей, но это ей не удалось.
Лондонская конференция союзных стран и Германии (16 июля— 16 августа 1924 г.)
одобрила план комиссии экспертов по репарациям («план Дауэса»). Одновременно
Франция обязалась эвакуировать Рурский военный контингент в течение одного
года.
Лондонские соглашения вывели Францию из состояния дипломатической изоляции.
Но она уже не могла более диктовать свою волю побежденной Германии. С
претензиями французского империализма на гегемонию в Европе было в
значительной мере покончено.
Важнейшей внешнеполитической акцией нового правительства было признание СССР
и установление с ним дипломатических отношений. Эррио был одним из немногих
политических деятелей Франции, которые уже в начале 20-х годов разглядели
опасность германского реваншизма и считали необходимым условием для
обеспечения безопасности своей страны сближение с Советским Союзом. Кроме
того, он учитывал, что торговые и промышленные круги Франции искали
возобновления деловых отношений между обеими странами. Эррио указывал, что
политика Франции привела лишь к тому, что она отстала и от Англии, и от
Италии, и от других стран, уже пославших своих представителей в Москву.
Выступая за установление франко-советских отношений, Эррио хотел также
помешать дальнейшему сближению СССР с Германией. Более того, он надеялся на
эволюцию советской системы, наивно полагая, что можно подтолкнуть внутреннее
развитие Советской России на буржуазный путь, аналогичный тому, по которому
пошла Франция после революции XVIII в. Он, в частности, думал, что нэп
приведет к развитию частной собственности крестьян на землю.
В сентябре 1924 г. была назначена парламентская комиссия во главе с
сенатором-радикалом А. де Монзи (как и Эррио, посетившим СССР) для изучения
вопросов, связанных с признанием Советского Союза. Комиссия рекомендовала,
чтобы спорные вопросы, существовавшие между обеими странами, были решены
после установления дипломатических, отношении, а не до него. 28 октября Э.
Эррио направил на имя Председателя Совета народных комиссаров СССР и наркома
иностранных дел телеграмму с сообщением о том, что Франция признает де-юре
правительство Советского Союза.
17 апреля 1925 г. было сформировано новое правительство, где большинство
главных постов получили республиканцы-социалисты и члены «радикальной левой».
Возглавил кабинет П. Пенлеве. Министром финансов стал Жозеф Кайо, министром
иностранных дел — Аристид Бриан.
Во внешней и внутренней политике новое правительство пошло навстречу
требованиям крупной буржуазии и консервативных партий. Было восстановлено
посольство в Ватикане, сделаны уступки эльзасским клерикалам. В период
пребывания у власти Пенлеве были заключены так называемые Локарнские
соглашения, выработанные 5—16 октября 1925 г. на конференции семи европейских
стран.
Главными вопросами, занимавшими ее участников, были обеспечение безопасности
границ для западных соседей Германии и установление системы союзов,
противодействовавших Советской России.
В середине 20-х годов Германия, промышленная и военная мощь которой неуклонно
восстанавливалась, вновь стала представлять для Франции потенциальную угрозу.
Франция поставила вопрос о своей безопасности, потребовав, чтобы
Великобритания гарантировала границы, установленные Версальским договором.
Предварительные переговоры о гарантийном пакте были начаты еще правительством
Эррио. Великобритания, стремясь покончить с притязаниями Франции на
господство в Европе, воспользовалась требованием Франции о гарантиях и
выступила инициатором созыва международной конференции.
Основной итог Локарнской конференции сводился к трем группам договоров: между
Великобританией, Францией, Бельгией, Германией и Италией — о взаимной
гарантии границ (Рейнский гарантийный пакт); двусторонние соглашения Германии
с Францией, Бельгией, Польшей и Чехословакией об арбитраже в случае
пограничных споров; двусторонние договоры Франции с Польшей и Чехословакией о
взаимной помощи в случае нападения на одну из них .
Уступив давлению Англии, Франция отказалась от своего первоначального
требования о гарантии западных границ Польши и Чехословакии, от объединения
арбитражных договоров Германии с этими странами с Рейнским пактом. Таким
образом, границы восточноевропейских союзников Франции не были гарантированы
другими державами; договоры же о взаимопомощи не были достаточно
действенными. По свидетельству одного видного польского дипломата,
правительство Польши начиная с 1925 г. стало сомневаться в эффективности
союза с Францией. К 1929 г. польские дипломаты осознали, что Франция все
больше и больше зависела от Англии и что ее обязательства по Локарнским
соглашениям нереальны.
С другой стороны, и для Франции система союзов с малыми странами — Польшей,
Чехословакией, Румынией, Югославией и Бельгией — уже не могла служить
надежной опорой и заменить, как полагала французская дипломатия, отсутствие
союза с Россией. «После принятия «плана Дауэса», после Локарно стало
очевидно, что поддержки малых стран для Франции недостаточно и что, по мере
того как позиции Франции ослаблялись, а силы Германии возрастали, эта
поддержка становилась все более шаткой и ненадежной».
Локарнские соглашения были серьезным внешнеполитическим поражением Франции.
Они привели к изменению в расстановке сил в Европе в пользу Германии,
ослабили континентальные союзы Франции и уменьшили ее политическое влияние
среди малых стран. В полной мере это, конечно, выявилось позже. В дни же,
когда эти соглашения были подписаны, во Франции было не так уж много
политических деятелей, отдававших себе отчет в их отрицательных последствиях.
Палата депутатов ратифицировала Локарнские соглашения 413 голосами против 71
при 68 воздержавшихся. Бриан высоко оценивал собственные достижения и говорил
об итогах Локарно так: «Это, наконец, мир. Наша безопасность обеспечена
лучше, чем когда-либо, поскольку неприкосновенность французской границы
гарантирована...» Даже французский посол в Москве Эрбетт, сторонник политики
Эррио, считал, что «результаты Локарно дают нам возможность сделать по
крайней мере первый шаг к разрядке напряжения». Среди многочисленных
журналистов Локарнские соглашения вызвали не только одобрение, но даже
ликование.
Библиография
Борисов Ю.В. Новейшая история Франции. М. 1966.
Смирнов В.П. Новейшая история Франции. 1918-1975: Учебное пособие для
студентов вузов. - М.: Высш. школа, 1979.
История Франции. В 3-х томах. Отв. ред. А. З. Манфред. Т. 3. М.: Наука, 1973.
Страницы: 1, 2
