TCL XI, 224 39 28 11
UET V, 120 22 22
-
TCL X, 55 20 16 4
YOS VIII, 98 19 13 6
YOS V, 108 10 10
-
TS5 5 2
3
UET V, 117 4(?) 2
2(?)
UET V, 106 3+x 3(?)
[х]
TS44 1 +x 1
[x]
UET V, 122 1 1
-
YOS 88 x x
x
Та же самая тенденция количественного преобладания рабов над рабынями
наблюдается в документах о разделе имущества и из других городов
старовавилонской Месопотамии. Можно привести следующие соотноше-ния такого
рода: 6:1 [ThD 89], 3:1 [ThD 98], 11:7 [LER 23], 4:1 [TIM IV, 21], 2:2
[Poebel 23]. В документах о разделе имущества из Сиппара рабы упоминаются не
более чем в половине случаев. Число рабов небольшое: один-два на каждого
наследника. Сравнительно большое число рабов упоминается в четырех документах
из Сиппара, связанных с дарением и передачей имущества. При этом соотношение
рабов и рабынь здесь следующее: 13:13, 10:10, 10:10, 3:7. Существенно и то,
что во всех этих документах либо прямо говорится о полях, либо наличие их у
владельца рабов устанавливается из контекста. Также и в том единственном
документе о разделе имущества из Парсы, где среди делимого имущества
упомянуты и поля, фигурируют и рабы. Согласно этому документу, на долю
каждого из делящихся приходилось около 40 га полей и «рабы, рабыни, крупный
рогатый скот и овцы». Количество рабов и скота здесь не указано, вероятно,
эта часть имущества оставалась в общем пользовании всех братьев. По-видимому,
в этом хозяйстве рабы составляли важную, если не основную часть рабочего
персонала.
Известны случаи, когда рабов отдавали в наем для различного рода работ, в том
числе и земледельческих. Так, в одном письме упоминается раб, которого хозяин
отдал внаем. Наниматель не захотел выплатить полностью всю сумму наемной
платы, которую хозяин раба и так уменьшил ему по сравнению с обычной в связи
с их родственными отношениями. Тогда хозяин раба потребовал вернуть ему его
раба и уплатить за проделанную тем работу по уборке урожая, решив отдать раба
внаем другому, более добросовестному нанимателю.
В ряде случаев, покупая рабов, хозяева имели в виду, вероятно, использовать
их труд и на земледельческих работах. Так можно, видимо, понимать покупку
жрицей Шамаша „за свои кольца" весом в 1/3 мины серебра одного раба и одного
вола.
Таким образом, отдельные данные, как прямые (отдача раба внаем для уборки
урожая), так и косвенные (преобладание числа рабов, более подходящих для
тяжелых физических работ, над числом рабынь среди имущества отдельных лиц;
наличие полей у тех лиц, которые владели наибольшими по численности группами
рабов), свидетельствуют о том, что владельцы рабов, безусловно, применяли их
труд на своих полевых (или садовых) участках. Нельзя, однако, забывать, что
рабов в частном владении в старовавилонское время было, в общем-то, немного
(хотя, как считает И. Гельб, количество их и возросло по сравнению с
предшествующим шумерским периодом) и труд рабов в относительно небольших
частных хозяйствах, вероятно, не играл существенной роли в общем сельском
хозяйстве страны.
Список используемых источников
1. Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. Сборник статей.
Козырева Н. В. Социальный состав рабочего персонала крупных хозяйств в
старовавилонской Месопотамии. М.: Наука. 1989. – 158 с.
2. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и
первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М. Дьяконова. Ч.
1.Месопотамия. М., Наука., 1983 г. с. 534
Заключение
В данной работе мы попытались раскрыть источники и характер рабства в Древнем
Египте и Месопотамии. Для выработки теории, адекватно отражающей исторический
процесс, протекавший в древних обществах, и в частности на Древнем Востоке,
потребуется еще значительное время и множество конкретно-исторических
исследований.
В нашей работе мы хотим остановиться на одном лишь вопросе - о том, почему на
Древнем Востоке рабство, возникнув в зачаточном состоянии в форме уклада, не
получило "классического" развития. Согласно точке зрения И. М. Дьяконова,
рабство на Древнем Востоке не получило дальнейшего развития потому, что там
отсутствовали необходимые средства насилия для массового применения рабского
труда, а организационные возможности для создания больших хозяйств
латифундиально-рабовладельческого типа были недостаточны. Ю. И. Семенов
развитое рабство связывает с периодом раннего железа, в период же бронзы,
когда формировались древневосточные общества, рабство, по его мнению, не
могло развиться в "классические" формы.
Классическое рабство было вызвано определенным уровнем производительных сил,
но это не значит, что в Греции Х-V вв. до н. э. феодализм был невозможен по
той лишь причине, что орудия труда как основной элемент производительных сил
были здесь примитивнее, нежели у германцев или славян в I-Х вв. н. э., когда
у тех складывались феодальные формы эксплуатации. Причины заключались во всем
комплексе исторических условий, в силу которых на основе одних и тех же (или
почти одних и тех же) орудий труда процесс производства у каждого из этих
народов развивался по-разному. В свою очередь, использование дешевой рабской
силы, вызванное потребностями расширяющегося производства, ускоряло
материальное развитие Греции. В этих условиях быстро росли города с
концентрирующимися в них ремеслами, торговлей и т. д. Рабовладение стало
основой расцвета Древней Греции, но оборотной стороной его явились стагнация
и упадок греческого рабовладельческого общества.
Проследив процесс возникновения и формирования рабовладельческого способа
производства в античной Греции, можно констатировать, что этот социальный
институт развился при наличии целого ряда специфических благоприятных
условий, а его расцвет был определен значительным ростом уровня
производительных сил античного общества. Осмысление этого поможет нам в
понимании причины того, почему рабство не стало основой соответствующего
способа производства на Древнем Востоке.
Древневосточные народы вступили на путь формирования классового общества и
государства в эпоху энеолита. Однако в условиях разложения первобытного строя
на Древнем Востоке медные орудия труда не получили заметного распространения.
В странах речных цивилизаций, составлявших передовую часть древневосточных
государств, не было месторождений медных руд. Привозная медь была дорога, да
и по своей эффективности медные орудия едва ли могли превосходить орудия
неолитические. По этим причинам последние были широко распространены на
Востоке даже в эпоху бронзы. Несмотря на примитивность орудий труда, в
древневосточных странах возникло классовое общество, сложилось государство,
развитая культура и искусство. Прогрессивное развитие производства шло во
многом за счет использования производительной силы больших рек. Естественным
образом наводняя и удобряя прибрежную полосу, давая возможность
искусственного орошения, реки поднимали производительность общественного
труда древних египтян, шумерийцев и других народов, населявших долины Нила,
Тигра и Евфрата, Инда. Вот почему на заре цивилизации первые очаги
государственности и культуры могли существовать только на ограниченных
территориях вдоль больших рек жаркого пояса. За пределами этих территорий
широкое развитие земледелия было невозможным, невозможным было,
следовательно, и распространение там цивилизации. Только позднее в результате
постепенного развития орудий труда, агротехники, применения в земледелии
животных в качестве тягловой силы и т. п. очаги цивилизации стали возникать и
в других районах Азии.
У древних египтян и шумерийцев первобытный строй разложился уже в IV тыс. до
н. э., у ряда других древневосточных народов - в III и II тыс. до н. э.
Отныне коллективный труд оставался необходимым только при орошении и защите
от наводнений. Здесь, в странах речных цивилизаций, не сложились города-
государства, которые мы могли бы идентифицировать с полисами античного типа,
являвшимися объединением свободных граждан. Натуральное хозяйство, низкий
уровень производительных сил, сочетание сельского хозяйства с домашними
ремеслами, незначительность обмена между общинами, жившими в одинаковых
условиям производства, обусловливали автарктичность общинного хозяйства. Зато
потребности ведения ирригационного хозяйства способствовали объединению
общин, возникновению государства на большой территории. Таким образом, у
древневосточных народов объединяющий импульс возник уже с начала их
земледельческой жизни. Осушение болот, регулирование разливов больших рек,
устройство ирригационных систем без чего земледелие было невозможно, - все
это оказалось не под силу маленьким общинам, вынуждало их объединяться.
Естественно, что основной функцией государственных объединений, возглавляемых
деспотами, долго оставалось руководство совместными работами общин,
связанными с сохранением и развитием ирригационной системы. Естественно и то,
что государственная власть, ограниченная этими жизненно необходимыми
функциями, но не опирающаяся на достаточно развитой социально-экономический
базис, не могла не приобрести специфических форм и черт деспотии,
насильственно связующей экономически разобщенные социальные организмы. В
самом деле, древневосточные общины были вполне независимы друг от друга во
всем, что выходило за пределы их совместных задач. Они не нуждались в
развитом обмене продуктами между собой: в жарких климатических условиях их
потребности были ограничены; кроме того, для развития общественного
разделения труда у них не было естественной основы. Поэтому обмен между
общинами не мог приобрести систематического характера и способствовать
разложению их натурального хозяйства, основанного на соединении сельского
производства с домашними ремеслами. Кроме того, развитию товарного хозяйства
внутри общин мешало присвоение их прибавочного продукта верхними слоями
общества, сращенными с государственным аппаратом. Это ограничивало
возможность накопления избытка у земледельца, препятствовало созданию рынка и
выделению ремесла из сельского хозяйства.
Городов как центров ремесленной и торговой деятельности на Древнем Востоке
было мало. Часть их возникла на международных торговых путях, в основном же
города были резиденциями деспотов, жрецов, чиновничества, армии. Но
существование таких городов, наличие в них ремесленников, высвобожденных из
сельскохозяйственного труда, при ограниченности внешней торговли,
монополизированной государством, почти ничего не меняло в общем
экономическом, социальном и культурном состоянии древневосточных обществ, не
знавших сколько-нибудь заметного общественного разделения труда. Достаточно
было перемещения торговых путей, политических неурядиц, нашествий чужеземных
народов, перенесения резиденций деспотов на новые места- и города приходили в
упадок.
Эти и многие другие особенности древневосточных обществ тесно связаны с
азиатской формой собственности, отличной от античной. В античном мире
утвердилась частная собственность на землю, а у древневосточных народов
преобладающая роль общинной собственности на землю не была устранена. Причина
того, что на Древнем Востоке превращение земли в частную собственность не
получило широкого распространения, заключалась в господстве натурального
хозяйства, отсутствии такого фактора, как целиком самостоятельное ведение
земледелия семьей. Основу производства в этих странах составляли общинники-
крестьяне; здесь сформировалось "поголовное рабство", и общинники сами стали
основным объектом эксплуатации и насилия. Сказанное помогает уяснить сущность
древневосточного общества, и прежде всего то обстоятельство, почему на
Древнем Востоке рабство играло столь незначительную роль. При низком уровне
производительных сил, наличии натурального хозяйства на Древнем Востоке
установление рабовладельческого способа производства было невозможно,
поскольку отсутствовали такие важнейшие предпосылки, как превращение
значительной части земель в товар, отрыв большинства непосредственных
производителей от земли как главного средства производства. Какова была
классовая структура древневосточного общества? В Древнем Египте, Шумере,
Индии и других древнеазиатских странах, по крайней мере, в раннюю эпоху их
цивилизованного существования, абсолютно преобладавшей формой землевладения и
землепользования были мелкие наделы общинников. Возможность эксплуатации
труда рабов на таких участках была исключена. В других отраслях производства
вследствие весьма ограниченного их развития труд рабов также не мог сколько-
нибудь широко применяться. Более того древний египтянин, шумериец, китаец и
т. д. даже в условиях применения неолитических орудий труда мог создавать
кое-какие излишки сверх необходимого для потребления его самого и членов его
семьи, эти излишки не могли служить накоплению у него богатств. В отличие от
античных народов на Древнем Востоке, как мы уже отмечали, эти излишки
изымались государством в пользу слоев, свободных от производственного труда,
но выполнявших определенные общественные функции. Вследствие такого
ограниченного развития существовавшее как уклад рабство в древневосточных
странах не вызвало быстрого расслоения населения на имущих рабовладельцев и
люмпен-пролетариев (свободных производителей, вытесненных из производства
рабами), не создало резкой противоположности свободного общества и массы
рабов. Военнопленных здесь не превращали в рабов античного типа, а ставили в
условия, аналогичные условиям жизни самих непосредственных производителей
древневосточных стран. Производство в древневосточных обществах, будучи
основанным на соединении сельского хозяйства с домашними ремеслами, не
нуждалось в массе новой рабочей силы, доставляемой извне.
Остановимся на значении этого явления в жизни соответствующих обществ.
Достигнув своей классической формы, рабство в античном мире стало необходимым
интегрирующим элементом общественной системы. На Древнем Востоке показывает
иной их характер, присущий иной формации. Для их функционирования как важных
элементов целостной общественной системы рабство не было необходимым
элементом: таким был труд крестьян-общинников.
Суммируя все сказанное выше, мы приходим к выводу, что превращение рабства в
основной способ производства, значительная степень вытеснения им труда мелких
крестьян и ремесленников стали возможными в античном мире при наличии ряда
благоприятных условий. Классическое развитие рабовладельческих отношений
соответствовало высокому уровню развития производительных сил. Античное
рабовладельческое общество было логически высшей ступенью по отношению к
древнеазиатским обществам. Но на Древнем Востоке неблагоприятная историческая
и географическая среда ограничивала возможности роста производительных сил, а
тем самым препятствовала превращению рабства из уклада в способ производства.
Список используемых источников
1. Дьяконов И. М. Проблемы современности. О структуре общества Ближнего
Востока до середины II тысячелетия до н. э. – ВДИ. 1967, № 4.
2. Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. Сборник статей.
Козырева Н. В. Социальный состав рабочего персонала крупных хозяйств в
старовавилонской Месопотамии. М.: Наука. 1989. – 158 с.
3. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и
первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М. Дьяконова. Ч.
1.Месопотамия. М., Наука., 1983 г. с. 534
4. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и
первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М. Дьяконова. Ч. 2.
Передняя Азия. Египет. М., Наука., 1988 г. с. 623.
5. Г. В. Коранашвили. О причинах не развитости рабства на Древнем
Востоке. ВДИ., 1969, № 9.
