сельскохозяйственными работами.
В мае начинали жать более позднюю зерновую культуру - пшеницу - эммер,
посеянный в ноябре - декабре, который созревал на месяц позже ячменя. Однако
на гробничных рельефах жатва эммера иногда изображается рядом с жатвой
раньше поспевающего ячменя. При часто практиковавшемся тогда смешанном
посеве ячменя и эммера последний снимали недозрелым и сушили в
специальных печах. Работали жнецы в набедренных повязках, завязанных большей
частью сзади. Тут же на поле, связывают сжатые колосья в снопы. Первый сноп
и пучок колосьев жнецы несут своему господину, около которого стоит
слуга с опахалом. После этого работники готовят снопы к перевозке на
гумно, которое было расположено около деревни, т.е. выше поля. Чтобы не
было потерь зерна, снопы упаковывали в сетки-мешки разной формы.
Перевозили снопы на ослах.
На гумне, изображенном в гробнице Мерерука, высятся четыре скирды, между
ними находится длинный ток, по обеим сторонам которого стоит по одному
погонщику скота. Токи - площадки для молотьбы. Площадка была круглой,
иначе по ней не мог бы бегать свободно скот, при помощи которого велась
молотьба. Слева от тока стоит важный надсмотрщик в широкой юбке до колен,
опираясь руками на палку; позади него стоит его сандаленосец в
набедренной повязке. Два работника, стоя по обеим сторонам копны,
забрасывают на нее снопы эммера, плотно перевязанные под колосьями. Двое
других работников сметают метлами зерно в большую кучу. Молотили зерно
обычно быки и ослы.
На рельефе в гробнице Кахифа изображено, как поясняют надписи "веяние ячменя"
и "веяние пшеницы" (обычной - "сут", не эммера). На гумне рядом с кучей
зерна стоят две работницы в плотно завязанных на голове платках (платки
держатся налобной повязкой) для защиты от летающей вокруг пыли и мякины
- на некоторых рельефах заметно пыльное облако. Они одеты в обычные
платья - сарафаны на бретельках. Одна работница поднимает вверх веялки,
представляющие собой две маленькие продолговатые лопатки, зерно падает вниз,
ветер уносит мякину. Другая работница держит веялки в правой руке, а левой
очищает зерно от мякины с помощью длинного узкого веника, за работой
наблюдает надсмотрщик с двумя собаками на повадке. В гробнице Тии показан
последний процесс очистки зерна от пыли и грязи просеиванием через
решето. В работе принимают участие и мужчины - они заметают метлами
очищенное.
Провеянное зерно измерялось и учитывалось писцами. Затем работники
засыпали его в башневидные, закругленные сверху хранилища, стоявшие
на фундаменте. В хозяйствах вельмож хранилища были сооружены из
нильского ила (на рельефах они окрашены в серый цвет). В царских и
храмовых хозяйствах их строили из кирпича-сырца. Такие зернохранилища
были обнаружены археологами в припирамидном поселении царицы Хенткавес конца
IV династии. Зерно засыпали в них сверху, а вынимали через выдвижную
дверцу внизу. Посевное зерно оставляли до нового сева в хранилищах
устроенных на поле. Они представляли собой скирды снопов, обмазанных
нильским илом и покрытых сверху стеблями папируса. Зерно засыпали и
вынимали через отверстие у основания хранилища.
Так заканчивался годовой цикл ежедневных работ египетских земледельцев,
которые своим тяжким трудом обеспечивали возможность жизни и труда
населению всей страны.
Для сельского хозяйства Египта характерны низкие темпы эволюции,
медленно совершенствовалась земледельческая техника, очень низкой была
степень хозяйственной самостоятельности.
Список используемых источников
1. Всемирная история / Под ред. Перепелкин Ю.Я.,.т.1, М.: 1955
2. Кинк Х.А., Египет до фараонов, М., 1964.
3. Редер Д.Г. Экономическое развитие Нижнего Египта (Дельты) в
архаический период (V-IV тысячелетия до н.э.)., - сб. "Древний Египет, М.,
1960
4. Cавельева Т.Н. Как жили египтяне во времена строительства пирамид.
М., 1971 г.
5. Савельева Т.Н. Аграрный строй Египта в период древнейшего царства,
М., 1962
6. Струве В.В., История древнего Востока, М.-Л., 1941
2. Земледелие в Древней Месопотамии
В VII тысячелетии до н. э. земледельческо-скотоводческие племена гор Загроса
начинают расселяться в поисках новых пространств для своих полей и новых
пастбищ для скота. Возможно, при этом впереди шли именно пастушеские племена,
знакомые с земледелием, но занимавшиеся в основном выпасом стад. Их поселки
первыми появляются на окраинах Месопотамской низменности. Таково, например,
поселение Али-Кош в предгорьях Загроса в Юго-Западном Иране. Его обитатели
жили в неказистых глинобитных хижинах, разводили коз, а в качестве
растительной, пищи довольствовались в основном дикими растениями, хотя и были
знакомы с окультуренными пшеницей и ячменем. Однако главная линия развития
культуры проходила не здесь. В долинах притоков Тигра, а затем и в Верхней
Месопотамии по Евфрату мы находим ту оседлую культуру земледельцев и
скотоводов, которая, по существу, лежит в основе всех последующих достижений
цивилизации Двуречья.
«Эта культура, относящаяся к VI тысячелетию до н. э., получила название
Хассуны. Долгое время уровень ее развития также представлялся весьма
архаическим, но раскопки арабских археологов на поселении Телль ас-Савван,
около Багдада, и советских ученых на Ярым-тепе, к западу от Мосула, позволили
кардинальным образом пересмотреть это представление» [1, с. 68].
Происхождение самой хассунской культуры довольно сложно. В ней отчетливо
выступают западные элементы, восходящие к раннеземледельческой культуре
Северной Сирии и Юго-Западной Малой Азии. Вместе с тем могут быть прослежены
связи и с культурой древнейших земледельцев-скотоводов Загроса. Поселения
хассунской культуры распространены на территории Северной Месопотамии и
областей к востоку от Тигра, а их южная граница достигает района Багдада.
Спускаясь вниз по течению Тигра, древние земледельцы вступали в зону, где
количество осадков было недостаточно для выращивания устойчивых урожаев. В
результате именно здесь, едва ли не впервые в мире, начали применяться ранние
формы искусственного орошения. Скорее всего это была задержка паводковых вод
запрудами и плотинами, а также проведение первых пока еще небольших каналов.
При раскопках городища Телль ас-Савван обнаружено большое количество зерен
культурных растений, в том числе четырех видов ячменя трех видов пшеницы и
одного вида льна. Показательно наличие шестирядного ячменя, характерного
именно для областей поливного земледелия. На другом памятнике, расположенном
на среднем течении Тигра, - Чога-Мами - найдены даже остатки самих древних
каналов. Высокого уровня достигло и скотоводство. Если горные пастухи
довольствовались разведением коз и овец, то здесь был приручен и крупный
рогатый скот. Таким образом, основу хозяйства составляли развитое
скотоводство, а также земледелие, по крайней мере, отчасти поливное. Орудия
труда в большинстве своем еще изготовлялись из кремня, других камней и кости.
Поля обрабатывались деревянными мотыгами с массивными каменными
наконечниками, а урожай снимали с помощью серпов, у которых мелкие кремневые
вкладыши образовывали зубчатый рабочий край. Появляются и медные изделия, но
они еще не получили широкого распространения. Это были главным образом
небольшие бусины, и лишь. в одном случае найден медный ножичек.
Уровень жизни хассунских племен был все же достаточно высок, особенно по
среднему течению Тигра.
«К концу VI тысячелетия до н. э. освоение земледельцами. Нижней Месопотамии
было завершено и начался период развития ирригации и интенсификации
производства» [1, с. 103].
Одновременно происходит формирование сходной по уровню развития культуры и к
востоку от Нижней Месопотамии, в Хузестане. Эта равнинная область, орошаемая
крупными реками Карун и Керхе, географически является продолжением
Месопотамской низменности, и недаром история располагавшегося здесь
впоследствии государства Элам теснейшим образом была связана с историей
Нижней Месопотамии. Спускавшиеся с гор общины пастухов и земледельцев стали,
как уже упоминалось, появляться на окраинах этой равнины по крайней мере уже
в VII тысячелетии до н. э.; поселение Али-Кош рисует картину постепенной
эволюции культуры этих первых хлебопашцев.
«Основание древними земледельцами Нижней Месопотамии поселения на месте
городища Абу-Шахрайн, на самом юге страны, означало, по существу, конец
периода экстенсивного распространения земледельческой культуры. Дальше идти
было некуда, дальше начинались соленые воды Персидского залива, и
общественные силы были переключены на то, что современные экономисты именуют
внутренними ресурсами. В результате начинается очень постепенное формирование
той сложной системы ирригационного земледелия, которая явилась основой
могущества и богатства исторического Шумера» [2, с. 112].
Равнина Нижней Месопотамии бескрайняя, совершенно плоская от горизонта до
горизонта; там, где ее заливает вода, она образует болотистые озера с
тростниковыми зарослями, а где нет воды - она серая, бесплодная. Зеленеют
лишь орошенные поля и ряды финиковых пальм, протянувшиеся вдоль валов,
которые образуются из ила, извлекаемого со дна каналов при их почти ежегодной
чистке.
Люди, жившие в хижинах вокруг святилища, кормились рыболовством и охотой,
сеяли эммер (полбу), ячмень, лен, сезам (кунжут), может быть, и коноплю,
сажали финиковую пальму, разводили овец различных пород, коз, свиней, ослов и
крупный рогатый скот. Борясь с едва управляемой стихией ежегодно
разливающейся реки, используя воду, оставшуюся после разлива в мелководных
озерах, они еще в период Абу-Шахрайна впервые применили здесь принесенный
ирригационный опыт, стали рыть в мягком грунте небольшие канавы и сеять хлеб.
Исключительно тяжелые условия жизни между знойной пустыней и болотами и,
вероятно, высокая смертность отчасти искупались для них невероятным
плодородием почвы.
Отсутствие рудных источников на аллювиальной равнине приводило к усиленным
поискам различных заменителей. Так, серпы, это важнейшее орудие древних
земледельцев, изготовлялись обычно из терракоты с кремневыми или
обсидиановыми зубцами. Специальное исследование таких серпов показало, что
они были отнюдь не моделями орудий, а действенным и. эффективным
инструментом.
Общины Плодородного полумесяца сами были такими же скотоводческо-
земледельческими, как и общины Двуречья. Земля Двуречья давала совершенно
небывалые по тем временам урожаи. Уже упоминалось, что в новых условиях
тропического аллювиального земледелия некоторые культурные растения дали
стойкие полезные мутации: наряду с двурядным ячменем в VII-VI тысячелетиях до
н. э. появился очевидно, путем отбора мутировавших форм - шестирядный
(сначала еще мелкий).
Со слоями V и IV в. на городище Варки (около 3000 г. до н. э.) мы вступаем в
новый исторический этап, условно называемый Протописьменным периодом
3емледелие начинает основываться на использовании воды из специально прорытых
длинных магистральных каналов и на продуманной постоянной системе орошения
полей. На смену ручной мотыге приходит простейший плуг, в который, вероятно,
запрягали ослов. Все это позволило увеличить площадь обрабатываемой земли.
Магистральные каналы одновременно служили и транспортными путями, по которым
на тростниковых ладьях перевозили людей и грузы. По-видимому, именно в это
время шумеры начали получать со своих полей сказочные по тем временам урожаи.
Благосостояние общин быстро росло, одновременно росла и концентрация
населения к культовому центру всей округи, тяготевшей к каналу.
Второй этап Протописьменного периода (ж 2850-2750 гг. до н. э.) представлен
на городище Варка (т. е. в Э-Ане).
«Хозяйственные документы храмовых архивов из Э-Аны III/II слоев и из Джемдет-
Насра представлены теми же типами, что и раньше. В числе обозначений
получателей продовольственных и других выдач теперь часто встречаются
названия кузнецов, плотников, камнерезов, строителей и других ремесленников.
Имеются также записи о выдаче земельных наделов» [1, с. 105]. Группа таких
текстов недавно была расшифрована А. А. Вайманом. В одном из них говорится о
распределении лежащих вдоль канала земель общей площадью 233 бур, или, если
считать, что меры земельной площади имели в этот период то же значение, что и
в более позднем Шумере, около 1500 га; две трети земли, т. е. около 1000 га,
были выделены верховному жрецу-правителю (эвён, позже эн); оставшаяся треть,
т. е. около 500 га, предоставлена пяти лицам: верховной жрице (по-
старошумерски, вероятно, эвенман) - около 122 га, затем второму до
старшинству жрецу- прорицателю или шаману (ишйб) - около 64 га, главному
торговому посреднику (табеаль) - около 103 га, главному судье - около 95 га и
еще около 100 га, возможно, военачальнику или начальнику лиц, добровольно или
иначе отдавших себя под покровительство храма, которых мы с известной долей
условности будем называть "клиентами" (чтение титула неясно).
По имеющимся данным, с таких площадей держатели наделов должны были получать
ежегодные урожаи соответственно порядка до 2 млн. л (около 12 тыс. ц) на
верховного жреца и от 300 тыс. л (около 1800, ц) до 130 тыс. л (около 980 ц)
на остальных должностных лиц; не исключено, что огромный надел эвена, с
которого могли кормиться десятки и сотни лиц, именно и составлял собственно
храмовую территорию или ее основную часть. Кем были выданы остальные наделы
храмом или непосредственно общиной, неясно. Но зато ясно другое. Если урожай
с собственно храмовой земли мог расходоваться в значительной мере на то, что
считалось общинными нуждами (например, на умилостивление общинных богов
плодородия, межобщинный обмен, содержание работников, занятых общественно
полезным трудом, скажем во время копки каналов или строительства), то нет
сомнения, что урожай с наделов должностных лиц, не состоявших на службе
храма, оставался в распоряжении самих держателей наделов. Однако пока трудно
установить, куда шел излишек дохода с таких наделов: на содержание родичей
данных лиц, или на содержание просто подчиненных им людей одной с ними
профессии, или же на содержание работников, занятых в земледелии или
ремесленном производстве в хозяйствах держателей наделов. Именно последнее
представляется нам наиболее вероятным, хотя при этом в составе людей,
кормившихся с надела, могли быть не только пахари, пастухи и ремесленники, но
и другие люди, подчиненные должностному ,лицу, например у жрецов младшие
жрецы и дружинники, у главного торгового посредника - странствующие торговцы;
не исключено, что с тех же наделов кормились и родичи самих должностных лиц -
держателей земли и что они-то, собственно, и составляли ядро людей,
подчиненных им.
Для обработки площади в десятки и сотни гектаров при существовавших тогда
орудиях труда (если даже использовался плуг с упряжкой ослов или волов,
медный, а не глиняный, с кремневыми вкладышами серп и тому подобные
усовершенствованные по тому времени орудия труда) нужны были многие десятки
"сотни людей. Это означает существование в то время простейшей, но широкой по
охвату кооперация. Естественная кооперация в первобытном обществе
организовывалась общинно-родственными коллективами, но здесь дело идет уже
явно о чем-то ином: о кооперации большой массы работников, подчиненных
хозяйству, которое они не могут контролировать, будь то хозяйство храма или
видного должностного лица общины. Были ли эти работники выделены атому храму
или должностному лицу самой общиной или вербовались из младших членов своей
же или других семейных общин, либо из числа беглых жителей соседних "номов",
либо на пленных - установить это сейчас пока трудно. Но наличие таких
громадных владений указывает на весьма далеко зашедшее имущественное
расслоение общества. Ведь ясно, что рядовые жители в округе Э-Аны и Джемдет-
Насра имели тогда, как и во все позднейшие времена, лишь ровно столько земли,
сколько могли обработать вместе со своими близкими и сколько требовалось им
для поддержания жизни. Но и этого мало. Наличие зависимых работников в
больших хозяйствах храма и должностных лиц, какова бы ни была форма их
зависимости (определить ее в настоящее время трудно), указывает также на уже
очень существенное социально-классовое расслоение, на появление слоя
общества, исключительно занимающегося культом, организацией военного дела,
обменом и администрацией и живущего за счет труда другого слоя общества,
создающего наряду с необходимым и прибавочный продукт.
Судя по имеющимся все же некоторым аналогиям и по косвенным данным из более
позднего Шумера и соседних наиболее архаических обществ, вся плодородная
земля и вода вплоть .до конца первобытного общества обычно считались
собственностью всей общины (тем более что сделать землю плодородной можно
было только общим трудом на ирригационных работах, повторяемых так или иначе
ежегодно). Пищевые продукты же, одежда и другое движимое имущество были
собственностью отдельных членов общины - не только глав большесемейных общин,
до в отдельных мужчин, глав малых семей, составлявших большую семью. Причина
этого лежит в том, что труд в это время, несомненно, носил уже в основном
индивидуальный или мелкогрупповой характер (например, плуг обслуживался
двумя-тремя работниками) и этим работникам (или, вернее, старшему мужчине)
доставались и плоды их труда. (Речь идет, конечно, не о рабском труде.) Можно
с довольно большой уверенностью считать, что к началу письменного периода так
же обстояло дело и в шумерском обществе. Следовательно, те огромные наделы,
которые стали выдаваться важнейшим должностным лицам общины, точно так же как
и небольшие наделы ее рядовых членов, должны были в принципе считаться частью
общинной собственности, лишь выделенной им во владение из общего фонда.
Общность фонда могла идеологически осмысляться как принадлежность богу или
богам общины, хотя ясных данных об этом нет.
Во всяком случае, вся земля общины, даже если она действительно мыслилась как
принадлежащая богу, была вовсе не тождественна земле, особо выделенной храму:
начиная с этапа ПП II время от времени встречаются отдельные документы,
обычно написанные на камне или на глиняных предметах особенной, заметной
формы, содержание которых отлично от содержания учетных документов храма; в
них, по-видимому, речь идет о передаче земли от храма частным лицам или от
одних частных лиц другим. Есть в числе прочих камень, где изображен
сопровождавший подобную передачу обряд. Эти документы для нас пока
малопонятны, но из аналогичных текстов последующих периодов выясняется, что
речь идет о земле больших семей, находившейся за пределами храмовых хозяйств.
С точки зрения шумеров, храм составлял такое же "домашнее хозяйство", как и
всякое другое, только принадлежавшее богу, а не людям. Частные же "дома"
включали обычно большие семьи из двух-трех поколений. Из таких частных
"домов" Шуруппака до нас дошло несколько сделок о "купле-продаже" земли -
речь идет о земле внехрамовой. Условия такой сделки были всегда невыгодны для
продавцов. Продавцы ("люди, едящие цену") - большей частью группы братьев -
получали за землю плату хлебом в объеме, равном одному-трем урожаям
продаваемого поля, или эквивалентом в меди, продуктах и т. п., а родичи
продавцов получали различного рода небольшие приплаты, угощения, подарки.
Таким образом, если от храма наделы выдавались всегда строго индивидуально,
то внехрамовая земля принадлежала целым родственным группам. Покупатель в
подобных сделках всегда индивидуальный (очевидно, потому, что наличная
движимость, которой приходилось расплачиваться, находилась в личной
собственности отдельных лиц; это, однако, не мешало тому, что купленная земля
по смерти покупателя должна была бы перейти к группе его родичей). Некоторые
покупатели были членами храмового персонала. Дешевизна продаваемых участков
объясняется рядом причин: тут и бедственное положение, в котором, надо
думать, находились продающие хозяйства; тут, может быть, и стремление
покупающих хозяев получить не меньшую прибыль, чем та, какая была бы
возможна, если распорядиться средствами иначе (например, вложив их в ремесло,
в торговлю и т. п.). Существенно, однако, следующее: нам известно, что в
Нижней Месопотамии еще и тысячелетием позже время от времени объявлялась
"справедливость" или "возвращение к матери", т. е. к исходному положению,
причем аннулировались не только все долговые сделки, но иной раз и все сделки
отчуждения людей и земли: общественное мнение древности плохо мирилось с
продажей земли, которая казалась вечным атрибутом самой общины и всего ее
членства. Поэтому надо полагать, что и в данном случае о "продаже" земли
можно говорить только условно. В отличие от всех остальных документов эпохи в
сделках "купли-продажи" приводится род даты - по-видимому, очередь
представителей того или иного рода, поселка или храма участвовать в суде или
совете на данный год. Может быть, это связано именно с тем, что сделка
фактически заключалась на срок.
Список используемой литературы
1. История Древнего Востока: зарождение древнейших классовых обществ и
первые очаги рабовладельческой цивилизации./Под. ред. И. М. Дьяконов., М.:
главная редакция восточной литературы, 1983
2. А. Оппенхейм. Древняя Месопотамия., М: Наука. 1990.
Заключение
Переход к земледелию, основанному на культивировании высокопродуктивных
сортов злаков (пшеница, ячмень, кукуруза, рис), привел к устойчивости в
обеспечении продуктами питания человеческих коллективов Древнего Египта и
Месопотамии, способствовал росту населения. Циклический характер
земледельческого труда ограничил время, необходимое для обеспечения общества
продовольствием, положил начало росту общественного благосостояния. С оседлым
образом жизни и развитием специализированных производств улучшились бытовые
условия.
В целом вступление в земледельческую эпоху духовный мир населения Египта и
Месопотамии стал богаче и многообразнее.
Как в Месопотамии, так и в Египте постепенно складываются высокоэффективные
хозяйственные системы, создавшие их общества начинают стремительное
восхождение по ступеням прогресса.
Именно среда земледельцев и земледельцев-скотоводов создает значительный
прибавочный продукт и соответственным образом накапливаются материальные и
духовные ценности.
Такой системой было прежде всего поливное земледелие.
В областях, где развивалось искусственное орошение земель, наблюдается
заметный культурный и социальный прогресс. Земледельческий труд вообще и
поливное земледелие в частности способствовало упрочнению, развитию и
укреплению такой формы социальной организации общества, как община. Вместе с
тем усложнение социальной структуры, специализация деятельности, накопление
богатств были предпосылками социальной и имущественной дифференциации. Для
истории мировой культуры особенно важное значение имело интеллектуальное
развитие, интенсивность которого с наступлением земледельческой эпохи резко
возросла.
Лишь в центрах, где продуктивность земледелия была особенно значительна, а
темпы социального развития высоки, мы наблюдаем этот процесс.
Мы видим, что с развитием ирригации происходит рождение цивилизации в долинах
великих рае, прежде всего в Египте и Месопотамии.
Сложные хозяйственные системы, крупные населенные центры, превращающиеся в
города, требуют все большего развития управленческих функций. Примитивное
равенство раннеземледельческих общин, создавших выдающиеся произведения
прикладного искусства и фактически начавших восхождение по ступеням
цивилизации, сменяется неравноправием, утверждаемым в повседневной жизни и в
погребальных обрядах.
Сложный и противоречивый путь исторического прогресса подходит к новому
качественному рубежу.
Список используемых источников
1. Всемирная история / Под ред. Перепелкин Ю.Я.,.т.1, М.: 1955
2. История Древнего Востока: зарождение древнейших классовых обществ и
первые очаги рабовладельческой цивилизации./Под. ред. И. М. Дьяконов., М.:
главная редакция восточной литературы, 1983
3. Кинк Х.А., Египет до фараонов, М., 1964.
4. А. Оппенхейм. Древняя Месопотамия., М: Наука. 1990.
5. Редер Д.Г. Экономическое развитие Нижнего Египта (Дельты) в
архаический период (V-IV тысячелетия до н.э.)., - сб. "Древний Египет, М.,
1960
6. Cавельева Т.Н. Как жили египтяне во времена строительства пирамид.
М., 1971 г.
7. Савельева Т.Н. Аграрный строй Египта в период древнейшего царства,
М., 1962
8. Струве В.В., История древнего Востока, М.-Л., 1941
