Реферат: Сперанский - святило российской бюрократии
Содержание:
Глава 1. Детство и юность М.М.
Сперанского...............................................................2
Глава 2.
Восхождение..........................................................................................................
5
Глава 3. На пороге славы и несчастья
...............................................................................7
Глава 4. М.М. Сперанский и Александр
I............................................................................9
Глава 5. Падение и повторное
восхождение....................................................................11
Глава 6. М.М. Сперанский и Николай I. События декабря 1825 г.
Завершение карьеры и жизненного пути.
..........................................................14 Список
литературы..............................................................................................................17
Великие чудеса Сперанский нам явил,
Науками он вдруг дворян всех задавил.
Сперанский выдумал учить и стариков,
И хочет делать он из мухи пауков.
Велик он стал теперь, хотя и сын поповский;
Но, к сожалению, в нём разум не отцовский:
Громаду света он возомнил переменить,
Чтоб в хаосе таком навек себя затмить.
Неизвестный автор.
Глава 1. Детство и юность Сперанского.
«Родился 1-ого января 1771-го года, почти в полночь». Этот отрывок приведен
из автобиографической записки «Эпохи М. Сперанского» (писано в 1823 году, 1
мая )
До конца своих дней Михайло Михайлович не знал, что спутником его в рождении был
в действительности год 1772-й – биограф установил данный факт лишь спустя
десятилетие после смерти Сперанского, - но зато всю жизнь знал своё
происхождение, помнил, что он попович, сын сельского священника. Помнил не
потому только, что ему это напоминали, но, прежде всего оттого, что хотел
помнить своё простое происхождение, имел к своему прошлому (которым его в
аристократическом кругу пытались оскорбить, унизить) постоянную и непонятную
для окружающих привязанность.
С годами привязанность эта принимала весьма причудливые формы. В пору, когда
попович вошёл уже в силу, сделал по гражданской службе завидную и для князя
карьеру и имел собственный дом в Петербурге, посетил его как-то один знакомый
профессор. Придя к нему в дом поздним вечером, последний был проведён в
какую-то каморку, где застал хозяина , стелющего себе постель. на простой
лавке. Вдоль неё был разостлан овчинный тулуп, а в головах лежала грязная
подушка. “Помилуй, что это значит?” – воскликнул от изумления посетитель. В
ответ спокойно прозвучало: “Ныне день моего рождения, и я всегда провожу ночь
таким образом, чтоб напоминать себе и своё происхождение, и всё старое время
с его нуждою.”
Привязанность к своему происхождению и годам, проведёнными в родительском
доме, выражалась у Михаила Михайловича также в необыкновенной его
почтительности к матери – простой деревенской попадье. Когда в дни наивысшего
его взлёта она заявилась к нему повидаться, одетая в простенький балахон и
повязанная платком, он при встрече не только не постеснялся окружающих, а
по народному русскому обычаю пал перед нею на колени и высказал знаки самой
глубокой и трепетной сыновней любви.
Затерянная во Владимирской губернии деревня Черкутино, в которой родился и
провёл своё детство М.М. Сперанский, где проживали его родители и
родственники, являлась постоянным адресатом его писем, волнений, забот.
Бывало – с годами, правда, реже и реже – заезжал туда и он сам, видный
сановник, известный не только в России, но и далеко за её пределами.
Крестьяне – сотоварищи детства его – не могли надивиться замечательной его о
них памятливости, уважительному отношению с его стороны, полнейшему
отсутствию в нём какого-либо стремления подчеркнуть своё высокое положение.
Он же с явной приятностью вспоминал прожитые в Черкутино годы.
Отец его, Михайло Васильевич – иерей сельской церкви, высокий ростом, тучный,
ко всему, казалось, равнодушный человек – мало уделял внимания своему дому и
семье. Все заботы о домашнем быте лежали поэтому целиком и полностью на
матери Михайлы Прасковье Фёдоровне – женщине, в отличии от своего мужа,
маленькой, худенькой, умной и энергичной. Доходы простого сельского
священника, довольно скромные, не позволяли держать при хозяйстве более
одного-двух работников, потому многое из домашней работы Прасковье Фёдоровне
приходилось делать самой. С раннего утра и до позднего вечера была она занята
хозяйственными делами. Сын же её Михайло, бывший долгое время единственным
(лишь позднее у него появятся брат и сестра), рос предоставленным почти
целиком самому себе, то есть имел ту самостоятельность, ту свободу, что как
воздух необходима для возникновения из маленького человеческого существа
большой личности.
Слабому от рождения физически, ему трудно было угнаться за своими
сверстниками в их забавах и шалостях. Оттого почти всё время проводил он в
одиночестве или же в общении с дедом Василием, который совсем к тому времени
ослеп, но сохранил замечательную память на разные житейские истории, а с нею
и способность увлекательно их рассказывать. Именно от деда своего получил
будущий государственный деятель первые сведения об устройстве мира и житии
людей в нём. Избегавший обыкновенных для детского возраста игр маленький
Михайло рано выучился читать и чтением книг заменил себе эти игры.
Покинул родительский дом Михайло рано – на восьмом году своей жизни. Около
1780 года отец отвёз его во Владимир, где строил через посредство одного из
своих родственников – местного священнослужителя – на учёбу в епархиальную
семинарию.Так поповичу была уготована обыкновенная для его наследства стезя.
Годы, обучения Михайло Сперанского во Владимирской семинарии, были периодом
расцвета последней. Ко времени его поступления в семинарию в практике
духовных учебных заведений широкое распространение получили телесные
наказания – битьё провинившихся в чём-либо семинаристов розгами, палками,
ремнями и т.п. Неизменным в воспитании русских семинаристов осталось одно –
стремление внушить им некий безотчетный страх, преклонение перед официальными
властями, выработать автоматизм послушания властям.
Летом 1788 г. Владимирская семинария была объединена с Суздальской и
Переяславской семинариями в одно учебное заведение, которое поместили в
Суздале. Для Михайлы переезд сюда был не только переменой места жительства –
во Владимирской семинарии он обучался в философском классе, в Суздальской же
ему предстояло учиться в классе богословия. Однако долго жить в Суздале
Сперанскому не пришлось. В том же году произошли события, в корне изменившие
его жизнь. А именно, вскоре отбыли из Суздаля в столицу империи два
семинариста с документом, который гласил: “Объявители сего епархиальной моей
семинарии студенты школ богословия М. Сперанский, философии Вышеславский, в
исполнение присланного из Святейшего Правительственного Синода указа,
отправлены в царствующий Санкт-Петербург для продолжения учения в Санкт-
Петербургской семинарии”. Внизу документа стояла подпись епископа
суздальского Виктора и дата: “декабря 16 дня 1788 года”.
Сперанский-семинарист имел в юности то, чего другие воспитанники семинарий,
как правило, в эти годы ещё не имели – он обладал вполне развитым внутренним
духовным миром, дававшим определённую автономность его душевным движениям,
определённую независимость процессу становления его характера, - духовным
миром, сообщавшим ему повышенную сопротивляемость вредным воздействиям
господствовавшего в семинарии морального климата. Научившийся грамоте и с
самого начала, много для своего малого возраста проводивший за чтением книг,
он с годами читал всё больше и больше. И если во Владимирской семинарии его
самообразование являлось беспорядочным, то в Петербурге оно приобрело
характер системы: Михайло читал теперь не всё подряд, а по сознательному
выбору и притом приноровился делать регулярные выписки из прочитанного.
Когда для Сперанского подошло время окончания Петербургской семинарии, ему
предложили остаться в ней на преподавательскую работу. 20 Мая 1792 года
митрополит Гавриил определил поповича на должность учителя математики
Александро-Невской семинарии с годовым жалованьем в 150 рублей ассигнациями.
Через три месяца ему было поручено преподавать там ещё и физику с
красноречием, а к жалованью присоединили ещё 50 рублей. 8 Апреля 1795 года
Михайло был назначен учителем философии и в дополнение к учительской
должности – префектом семинарии. Размер его жалования возрос до 275 рублей.
Время преподавательской деятельности в петербургской семинарии было в жизни
молодого Сперанского периодом интенсивнейших движений его ума, временем
окончательного его духовного созревания. В эти годы он не только много читает
и выписывает из прочитанного, но и творит: пишет статьи и научные трактаты,
пробует силы в литературе.
Молодость – пора самой чистой, самой искренней дружбы. В России дружить
умели, друзей ценили по-особому.
“Друг мой” – так обращался Михайло к Петру Словцову, который, в свою очередь,
считал Сперанского лучшим себе другом. Они подружились в Петербургской
семинарии – Словцов прибыл сюда из Сибири после окончания епархиальной
семинарии в городе Тобольске. По завершении учёбы в Петербурге он вернулся в
Тобольск на должность учителя философии и математики в тот самый семинарий,
выпускником которой был. Но жизненным путям друзей не раз суждено будет
разойтись и пересечься. Когда кто-либо – Сперанский или Словцов – будет на
жизненном пути своём вставать перед необходимостью сделать важный выбор, он
немедленно будет обращаться за советом к другому: каждый станет другу главным
советчиком в запутанных житейских обстоятельствах. Так однажды Сперанскому
пришлось решать вопрос о том, вступать ли ему, сыну сельского священника, в
гражданскую службу. Петр Словцов с жаром призывал его вступить.
Князь А.Б. Куракин для Сперанского был, что называется, “роковым человеком”.
Именно через него Михаил Михайлович попал в гражданскую службу – главную
колею своего жизненного пути. В 1796 г. Алексею Борисовичу вздумалось
приобрести себе домашнего секретаря для ведения переписки на русском языке.
На должность эту выбран был молодой преподаватель Александро-Невской
семинарии. Влиятельный вельможа обратился за помощью в подборе секретаря к
ректору семинарии, и последний рекомендовал ему Сперанского как
наиспособнейшего из всех ему известных молодых людей. В качестве испытания
рекомендованному было предложено написать одиннадцать писем, содержание
которых обрисовано ему было лишь в самых общих чертах. Задание это Михайло
получил вечером, но к утру все письма лежали уже на столе князя. Изящный
стиль их и быстрота составления восхитили его чиновничью натуру, и судьба
Сперанского решилась.
В самообразовании своём и размышлениях молодой Сперанский рано вышел за рамки
религиозных вопросов и проблем нравственного бытия человека. Будто под
действием некоего внутреннего инстинкта попович с необычной для семинариста
силой заинтересовался существующим в человеческом обществе механизме
властвования, средствами управления людьми.
2 января 1797 г. Михайло Сперанский был зачислен в канцелярию генерал-
прокурора с чином титулярного советника. Данный чин соответствовал учёному
званию магистра с десятилетним стажем, тогда как действительный стаж нашего
поповича составлял менее пяти лет. Поэтому в документах, представленных на
присвоение ему чина титулярного советника, была сделана ложная запись:
Сперанский был представлен окончившим Петербургскую семинарию в 1786 году.
Впоследствии Сперанский не раз будет горько жаловаться на свою чиновную долю
и сожалеть о том, что выбрал её себе. Но тогда, в самый момент выбора и в
начале своей чиновничьей службы, он был полон благих надежд, он чувствовал в
себе необыкновенные способности и был уверен, что станет знаменит, что
непременно прославит свое имя какими-нибудь великими свершениями.
Глава 2. Восхождение.
Карьера Сперанского была в начале своём весьма стремительной.
Через три месяца после своего вступления в гражданскую службу, а точнее 5
апреля 1797 г., экспедитор генерал-прокурорской канцелярии титулярный
советник М.М. Сперанский получил чин коллежского асессора. Ещё через
девять месяцев – 1 января 1798 г. – он сделан был надворным советником.
Спустя двадцать с половиной месяцев – 18 сентября 1799 г. – коллежским
советником. Не прошло и трёх месяцев, как он сделался статским советником.
Случилось это 8 декабря того же года. А через девятнадцать месяцев – 9 июля
1801 г. – Михаил Михайлович уже действительный статский советник! Позднейшие
биографы Сперанского не могли читать без изумления его формулярный список –
всего за четыре с половиной года попович из домашнего секретаря знатного
вельможи превратился в видного сановника Российской империи, достигнув чина,
соответствовавшего воинскому званию генерала. Но не сама по себе быстрота
продвижения по служебной лестнице достойна здесь настоящего удивления
(восемнадцатый век знал и более скорые карьеры), удивительно другое – как,
каким образом удалось ему столь стремительное восхождение?
Едва начавшись, эпоха павловского царствования заимела себе целую серию
различных названий. “Называли её, где как требовалось, – вспоминал Ф.П.
Лубяновский, – торжественно и громогласно – возрождением; в приятельской
беседе, осторожно, вполголоса – царством власти, силы и страха; втайне между
четырёх глаз – затмением свыше”. Столь навязчивое проявление свойств
собственной личности, настойчивое до абсурда утверждение во всём своего “я”,
каково и обнаружил Павел на Российском престоле, вполне позволяют поверить в
реальность сказанного о нём Герценом: ”Он, наверное, попал бы в сумасшедший
дом, если бы не попал прежде на трон”.
В этой атмосфере, в которой царили сумасбродство императора, самодурство
вельмож, эгоизм и раболепие чиновников, протекали первые годы государственной
службы Сперанского. У него не было постоянного покровителя среди знатных
сановников – обязательного условия быстрого движения вверх по служебной
лестнице, поэтому, чтобы сделать успешную карьеру, Михайло должен был
поэтому обращать в покровителя каждого нового своего начальника. Для молодого
человека, только начинавшего чиновничью жизнь, никакого ещё опыта службы не
имевшего, совсем не искушённого в чиновных интригах и секретах угождения
начальству это было весьма нелегко. Однако же факт на лицо: каждый новый
начальник Сперанского будто под воздействием гипноза спешно превращался в
верного и преданного его покровителя.
В дальнейшем фактическое влияние Сперанского на ход государственных дел
постоянно будет превышать рамки его должности. Современники непременно будут
выделять в его личности старание и высокие умения приспосабливаться к
положениям, характерам, вкусам различных людей, с которыми входил он в
соприкосновение. Источниками данного свойства сочтут обыкновенную угодливость
и бесхарактерность. В Сперанском усмотрят качество, прямо противоположное
доктринёрству, но не менее пагубное, – отсутствие твёрдости собственных
убеждений. И поскольку при всем том уме и дарованиях государственного деятеля
отказать ему будет невозможно, возникнет вопрос о противоречивости его
натуры.
«Я – бедный и слабый смертный», - писал он о себе. Данное ощущение Сперанский
пронесет через всю свою жизнь. Находясь в довольно уже зрелом возрасте, он со
спокойной твердостью напишет: «Провидение нас водит как детей на ленте и
только для опыта дозволяет иногда нам обжечься или уколоться». Конечно, такое
мировоззрение обусловлено духом той эпохи, в которой жил Сперанский.
Среди чиновников генерал-прокурорской канцелярии слыл за человека гордого,
независимого в суждениях. Правда, гордость его переходила иногда в некоторое
высокомерие, а независимость в излишнюю категоричность. Вместе с тем он был
склонен к насмешкам. Никто не мог лучше него подметить в поведении того или
иного человека какую-либо нелепость с тем, чтобы при случае высмеять ее. В
этой своей насмешливости он не щадил даже собственных начальников. В шутки,
бросаемые в их адрес, Михайло вливал иной раз столько яда, что они
превращались в настоящую злую сатиру. Подобным образом он «шутил»,
естественно, за спиной своих начальников. Но находился «доброжелатель»,
который передавал его наполненные ядом шутки непосредственно тому, в чей
адрес они отпускались. После каждой из таких передач отношение начальников к
Сперанскому резко менялось к худшему. Но проходило время, и разгневавшиеся на
поповича начальники становились к нему опять милостивы.
Важным этапом в биографии молодого Сперанского выступают его взаимоотношения
с императором Павлом. Страницу эту, к сожалению, нельзя реставрировать во
всей полноте, речь может идти разве что о нескольких обрывках, к тому же
плохо между собой совмещающихся. Один из них– свидетельство чиновника Н.С.
Ильинского, служившего в рассматриваемое нами время в том же самом ведомстве,
что и Михаил Михайлович.
Лето 1800 г. Павел I вознамерился провести в Гатчине. При особе своей он
повелел находиться в числе прочих лиц также генерал-прокурору Оболянинову.
Последний же, отъезжая в Гатчину прихватил с собой и Сперанского. Ильинский
пишет в своих записках, что будто бы Павел, узнав о прибытии в Гатчину
Сперанского, тот час набросился на Оболянинова: “Это что у тебя школьник
Сперанский – куракинский, беклешовский? Вон его сейчас!”. Петру Хрисанфовичу
стоило больших трудов смерить императорский гнев. Сохранить поповича при себе
