Курсовая: Выдающиеся Московские промышленники
Государственный Университет Управления
Институт Национальной и Мировой Экономики
Курсовая работа по дисциплине “История и традиции Российского
предпринимательства”
На тему
“Выдающиеся Московскиепромышленники”
Выполнил: Баранников С. В.
Специальность: менеджмент
Специализация: предпринимательство
Курс: II
Семестр: 2
Проверила: К. Э. Н.; Кратко И. Г.
МОСКВА – 2000 г.
План
Введение .........................3
Гучковы .......................5
Людвиг Кноп .......................9
Рябушинские .......................19
Заключение.......................29
Использованная литература ..............31
Введение
Последние десять лет прошлого века и первые годы текущего характеризовались
чрезвычайным ростом промышленности в России. Целый ряд отраслей
производства стал развиваться с необычайной быстротой, стали появляться
новые виды индустрии, до той поры в России не существовавшие. Развитие шло
как в области обрабатывающей, так и в области добывающей промышленности.
Горнозаводская, железоделательная, сахарная, текстильная, в особенности ее
хлопчатобумажная ветвь, достигли большого расцвета, и, несмотря на
значительное увеличение емкости русского рынка (внутреннего), обслуживание
его за счет продуктов домашнего производства не только не сократилось, но,
наоборот, стало производиться почти исключительно за счет русской
промышленности. Росту ее способствовали как неисчислимые естественные
богатства России, так и ряд необходимых правительственных мероприятий,
проведенных во время управления российскими финансами С. Ю. Витте, как,
например, реформа в области денежного обращения или покровительственная
таможенная политика, которая уже и ранее, с начала XIX века, существовала в
России. Помогала этому росту и общая атмосфера, которая развивалась и
господствовала в русских деловых и частью в правительственных кругах.
Лозунгом того времени было поднятие производительных сил России,
строительство собственной индустрии, организация собственного русского
производства для использования богатейших производительных сил России. И нет
никакого сомнения, что весь этот процесс промышленного развития не являлся
сколько-нибудь случайным или искусственно привитым русскому народному
хозяйству. Скорее обратно, промышленное развитие слишком запоздало в России
конца XIX века по сравнению с ее западными соседями, и нужны были
чрезвычайные меры, чтобы заставить Россию в некоторой мере нагнать другие
европейские страны. Поэтому тот рост промышленности, который сам по себе
наблюдается в абсолютно значительных цифрах, представлял собою лишь
естественное следствие развития всей русской народнохозяйственной жизни
вообще. И для всякого беспристрастного наблюдателя несомненно, что все те
значительные успехи, кои были достигнуты на русской земле в последние годы,
были возможны только в силу такого огромного промышленного подъема, который
имел место в России в последние годы перед революцией.
Для иллюстрации промышленного роста того времени приведем лишь немного цифр,
относящихся к хлопчатобумажной промышленности, столь характерной для
Московского промышленного района. Так, число веретен с 1906/7 года до 1912/3
возросло с 6 1/2 миллиона до 9 213000, а количество выработанной пряжи — с 16
миллионов пудов до 22 миллионов. За это же время количество веретен в Англии
возросло на 20%, а в Соединенных Штатах Америки — на 10%.
Число механических ткацких станков, которое в 1910 году достигало цифры в 151
300, в 1913 увеличилось на 98 614 и составляло 249920, иначе говоря — за 13
лет увеличений было 65%. Соответственно этому и общее количество тканей,
ежегодно вырабатывавшихся, увеличилось с 11 миллионов 700 пудов до 19
миллионов 589, то есть увеличение было примерно таким же (67,2%).
Наряду с количественным ростом шло и качественное улучшение фабричного
оборудования. Многие текстильные фабрики России, и Московского района в
частности, принадлежали по своему оборудованию к лучшим в мире.
В подтверждение можно привести характерное свидетельство, которое дает
книжка о России, изданная газетой «Таймс». Вот что английская газета говорит
о конкурентах своей национальной промышленности:
«Согласно мнению экспертов, некоторые русские мануфактуры — лучшие в мире, не
только с точки зрения устройства и оборудования, но также в смысле
организации и управления. Например,
Кренгольмская мануфактура в Нарве многими считается лучшим в мире, по
организации, предприятием, не исключая и тех, которые находятся в Ланкашире.
Эта мануфактура обладает руководящим персоналом, состоящим из 30-ти
англичан, госпиталем, который стоит 2 миллиона франков. Там имеется более
двух миллионов веретен и 4 000 ткацких станков,— рабочий городок с
населением более 3 000 человек. Все это выстроено и управляется по
современным принципам и принимая во внимание современные условия».
Гучковы
Мальчишка, привезенный в Москву и отданный в учение на фабрику,— сколько
подлинных и беллетристических биографий начиналось с этой обычной
ситуации... Не исключение и биография семьи московских промышленников
Гучковых, которые стали считаться жителями первопрестольной с того момента,
когда Федор Гучков, сын крестьянина Малоярославского уезда Калужской
губернии подростком был отправлен на одну из московских фабрик. Конечно, он
не вел дневников и не был объектом внимания современников, и потому мы,
вероятно, уже никогда не узнаем, как ему удалось в не слишком продолжительный
срок скопить сумму, достаточную для открытия пусть небольшого, но
собственного дела. Вероятно, прежде всего принадлежность к старообрядчеству
стала одним из решающих факторов — умеренные во всем, старообрядцы славились
в России умением упорно, почти без роздыха, трудиться и — что немаловажно —
абсолютным трез-венничеством; и очень возможно, что те деньги, которые
пропивали его собратья по ремеслу в престольные праздники, Федор накапливал
для осуществления честолюбивой мечты—стать самостоятельным хозяином.
Так или иначе, к концу XVIII века в селе Семеновском, одном из ближайших
пригородов Москвы, уже работали пять принадлежавших Федору Алексеевичу
Гучкову ткацких станов, на которых и он сам продолжал трудиться наравне со
своими работниками. Первым в Москве он освоил производство шалей из шелка «на
турецкий и французский манер», которые сам же и окрашивал. Популярность
некоторых его изделий стала вскоре столь высока, что в лавках выстраивалась
очередь — на фабрике Гучкова велась система предварительной записи
покупателей: поднимать же цену Федор Алексеевич не желал, думая прежде всего
о создании устойчивой репутации и утверждении на Рынке своей продукции.
Вскоре в известном тогда в Москве модном магазине Майкова шали и платки от
Гучкова подчас принимались за французские и пользовались не меньшим
спросом, чем товары из Европы. К 1812 году Федор Гучков уже по
праву считался одним из королей мануфактурного дела, вступил в гильдию
московского купечества, но, несмотря на то что во владении его находилась
солидная фабрика с пятидесятью ткацкими станами, сам работал на них, почитая
физический труд богоугодным делом, сам же и имел обыкновение продавать товар
на Нижегородской (Макарьевской) ярмарке и в самой Москве, в Хрустальном ряду.
1812 год подверг Гучкова суровому испытанию: пожар уничтожил фабрику, товар и
имущество Гучкова были разграблены наполеоновскими солдатами. Однако Гучкову
хватило средств и сил для возрождения дела: в 1813 году он заложил в
Преображенском фабрику, которая на протяжении столетия была оплотом финансового
благополучия семьи.
Вскоре деятельное участие в работе фирмы стали принимать сыновья Федора —
Ефим и Иван. В описании Второй московской выставки российских мануфактурных
произведений в 1835 году есть такие строки: «Гг. Гучковы с честью
поддерживают достоинство фабрики своей, первой у нас по обширности
производства: за то и выставка их была самая разнообразная и богатая во
всех отношениях... Посетив их фабрику у Преображенской заставы, мы с
особенным удовольствием видели на необширном месте значительное заведение,
умным распределением содержимое в совершенном порядке и чистоте; а чистота
мастерских есть, по мнению нашему, дело более важное, нежели полагают; она,
кроме того что приятна, существенно полезна, сохраняя экономию в материалах и
снарядах, чистота действует на достоинство произведений и даже на
нравственное направление фабричных; она невольно приучает их к отчетливости
и порядку во всех действиях... Приятно видеть в подобных произведениях
окончательность, тщание и вкус, сколь можно чистый, соединенные с всегдашним
разнообразием».
Братья Гучковы, подобно многим другим представителям торгово-промышленного
сословия, всеми силами старались поднять престиж и репутацию товаров именно
отечественного производства. Продолжая отцовскую традицию, они были
«разрушителями моды на иностранное»; усилиями Ефима Федоровича в Москве и
Петербурге учреждаются специальные «магазины русских товаров». Высокое
качество гучковской продукции вытеснило с российского рынка некоторые
иностранные товары, например гарусную материю. Конечно же, прежде всего этот
патриотизм диктовался стремлением привлечь покупателя к своим, а не привозным
товарам; но это тот случай, когда прагматизм действительно приводит к подъему
престижа Отечества. В 1842 году Ефим Федорович, не поскупившись на расходы,
выписал на фабрику лучших красильных мастеров из Эльзаса и Голландии, а к
1867 году у Гучковых не работал уже ни один иностранец, чем хозяева немало
гордились, показав, что можно работать и «без немцев», если не полениться
выучиться у них всему лучшему.
Фабрика Гучковых считалась крупнейшей в дореформенной Москве. В 1853 году
она располагала 1000 ручных станов, 60 механическими, на которых работали
1850 человек. Годовая продукция оценивалась в 700 тысяч рублей. В ноябре
1854 года пожар уничтожил главный корпус фабрики с машинами и материалами, но
к началу 60-х годов производство было восстановлено — и это несмотря на более
чем полумиллионные убытки, ведь сгоревшая фабрика не была застрахована.
После смерти Ефима и Ивана Гучковых семейное дело продолжили в основном дети
Ефима Федоровича — Иван, Николай и Федор, которые 1 января 1861 года, вскоре
после смерти родителя, открыли торговый дом «на правах полного товарищества»
«Ефима Гучкова сыновья». Естественно, с 1861 года, когда фабрика была
восстановлена, торговля велась в основном продукцией собственного
производства, которая была удостоена Большой серебряной медали на вькуавке в
Санкт-Петербурге в 1861 году; к 1868 году фабрика давала товаров на 600 тысяч
рублей, а в 70-х годах — на 1 миллион 200 тысяч.
|
В 1899 году суконная фабрика Гучковых включала около полусотни каменных
строений, страховая оценка которых составляла более трети миллиона рублей,
причем сумма эта была специально занижена ввиду предстоящей реконструкции.
Людвиг Кноп
Основатель конторы Л. И. Кноп, Людвиг Кноп, родился 3 августа 1821 года в
Бремене, в мелкой купеческой семье. Четырнадцати лет он поступил на службу в
одну бременскую торговую контору, но вскоре переправился в Англию, в
Манчестер, где стал работать в известной фирме Де Джерси. Время своего
пребывания в Англии молодой Людвиг Кноп использовал, чтобы ознакомиться не
только с торговлей хлопком, но и со всеми отраслями хлопчатобумажного
производства: прядением, ткачеством и набивкою.
Фирма Де Джерси продавала в Москву английскую пряжу, и в 1839 году Кноп был
отправлен в Россию, как помощник представителя этой фирмы в России. Ему было
тогда лишь 18 лет, он был полон сил и энергии, знал чего хотел. С этого
времени началась его легендарная промышленная карьера.
Есть мнение, что своим успехом Кноп обязан, прежде всего, своему желудку и
способности пить, сохраняя полную ясность головы. Нравы торговой Москвы того
времени были еще почти патриархальными, и весьма многие сделки совершались в
трактирах, за обеденным столом, или «за городом, у цыганок». Кноп сразу
понял, что для того, чтобы сблизиться со своими клиентами, ему нужно
приспособиться к их привычкам, к укладу их жизни, к их навыкам. Довольно
быстро он стал приятным, любимым собеседником, всегда готовым разделить
дружескую компанию и способным выдержать в этой области самые серьезные
испытания.
Поворотным пунктом в жизненной и деловой карьере Кнопа было оборудование им
первой морозовской фабрики. Морозовы, работавшие в хлопчатобумажном деле со
времен Отечественной войны, и как небольшие промышленники, и как торговцы
пряжей, стали на путь — как и некоторые другие — организации своего
собственного фабричного производства. Савва Васильевич Морозов, создавая
свою первую фабрику, знаменитую впоследствии Никольскую мануфактуру, поручил
молодому Кнопу ее оборудование и прядильными машинами, и ткацкими станками,
за счет английской машиностроительной промышленности. Это дело было в высшей
степени сложным и щепетильным: английские машины для хлопчатобумажной
промышленности под угрозой тяжкой кары запрещалось вывозить на континент, а
именно в этом просил его «посодействовать» Савва Первый. Суровые защитные
меры англичан ускоряли темпы роста производительности труда: в 1810 году один
рабочий на прядильной машине выполнял работу, которую в 1770 году могли
сделать не менее 320 человек. Машины в конечном счете обеспечивали владычице
морей не только мировое лидерство, но и процветание нации. Правда, запреты
эти время от времени нарушались: машины контрабандой попадали на континент,
да и сами английские рабочие и механики не всегда оставались верными отчизне
и за приличное вознаграждение охотно принимали на себя обязанность по
организации машинных фабрик в Европе.
В России не только казенные, но и частные фабрики создавались при прямом
участии государства. Так, в Москве при содействии местного генерал-
губернатора купцами Пантелеевым и Алексеевым в 1808 году была открыта первая
частная бумаго-прядильня с целью «поставить оную в виду публики ... дабы всяк
мог видеть как строение машин, так и само производство оных». Но
устанавливаемые на отечественных фабриках машины были исключительно
бельгийского и французского производства, да еще устаревших конструкций, в
которых даже выписанные из Англии мастера с трудом разбирались. И лишь с
1842 года, ознаменовавшего снятие запрета на экспорт английских машин,
началась, как отмечали современники, «новая эра в нашей хлопчатобумажной
промышленности».
Эра эта напрямую связана с именем Кнопа, сумевшего первым не только ввезти в
Россию современные английские машины, но и преодолеть нечто более
существенное — отсутствие надежного кредита со стороны российских частных
предпринимателей, не получавших помощь со стороны государства. За свои машины
англичане требовали наличные деньги, и Кноп сумел убедить руководство фирмы
Де Джерси открыть кредит для русских фабрик, оснащаемых с помощью фирмы
английскими машинами. Заметим, что большую помощь в этом непростом деле
оказал Людвигу Кнопу его младший брат, работавшие тогда в Манчестере.
Первое дело не только принесло предприимчивому бременцу хорошие деньги, но и
стало образцом, своего рода эталоном для дальнейших деловых начинаний. В
течение последующих лет почти вся текстильная, главным образом
хлопчатобумажная, промышленность Московского промышленного района была
модернизирована и переоборудована заново. Технология устройства и
оборудования фабрик была отработана до мелочей. «Надумал фабрикант строить ту
или иную фабрику,— описывалось в книге «Контора Кнопа и ее значение»,— и
являлся с почтительным видом в контору, куда уже ранее наведывался: будут
ли с ним иметь дела и впредь. Одного его имени конторе достаточно, чтобы
тотчас справиться: какая у него фабрика, не было ли провинности по отношению
конторы, сколько у него и его жены денег, где положены, сколько его фабрика
приносит дохода или убытка. Само собою разумеется, что такой фабрикант
удостоится приема только в том случае, когда справка благоприятна».
Окончательные переговоры с заказчиком вел управляющий конторой. В случае
успеха переговоров резолюция управляющего была краткой: «Хорошо, мы тебе
построим фабрику». Частенько обрадованный фабрикант осмеливался заметить,
что он-де слышал о кое-каких новостях или усовершенствованиях, и просил,
чтобы это было устроено на новой фабрике, на что получал сердитый ответ: «Это
не твое дело, в Англии лучше тебя знают». Дальнейшая технология бизнеса была
проста и непритязательна: заказчик получал свой номер в списках конторы,
которая сообщала своему агентству в Англии сведения о новой фабрике. Получив
затем из Англии чертежи и описание устройства фабрики, контора пересылала их
заказчику. Как только строительство завершалось, появлялись английские
машины в полном ассортименте, а с ними и английские монтеры. Последние были
совершенно независимы от директоров и механиков строящейся фабрики, а также и
от конторы Кнопа. По всем вопросам устройства оборудования они лично
переписывались каждый со своей фабрикой.
Оснащая российские фабрики английскими машинами и оборудованием, Кноп
Страницы: 1, 2
